– Ищи Казбек, ищи палатку, – твердил он собаке, ищи мой хороший, иначе мы тут сдохнем, а так еще поживем с тобой несколько дней. Жить хорошо. Ищи мой хороший. Это же не несколько минут, это целые дни, а может будет и неделя, может нас еще найдут. Еще около часа он кидался с собакой из стороны в сторону, успокаивал себя, отчитывал шаги при каждой смене направления и, вдруг чудом вышел прямо на нее.

– Ну вот, Казбек, я знал, что найдем и мы нашли! – трепал он от радости псину. – Так нас наверное и Душков потерял. Он тоже, глупыш, нас ищет, не может в таком погодном переплете найти. Ему, ему нужно помочь. Нужно зажечь сани. Он увидит огонь и будет здесь. И боцман начал пытаться выстругивать из нее лучины, но ничего не получалось. Пальцев как не было. По глазам текли слезы, сами собой, и их не надо было останавливать, они согревали своим присутствием тело, растапливая кусочки льда и инея на бороде, они напоминали ему еще о том, что он живой, а живые люди имеют право и смеяться, и плакать. И он уже скоро будет на самом деле смеяться и обнимать своего товарища, когда тот увидит костер и вернется.

– Глупыш, дурень, набегался. Уже, назад пора! Мы знаем, ты где-то рядом и не можешь к нам выйти. Сейчас! Подожди! Сейчас! Надо только тебе зажечь костер, любым путем, чтобы ты нас увидел.

И Ордынцев собрал в охапку ткань на палатке, используя фитиль с жиром стал ее разжигать, пламя перекинулось на расколотые мелкие щепки. Боцман, орудуя топором, все больше растапливал костер и скоро тепло от него уже расходилось по его телу, он жадно подставлял под пламя свои руки, тер ими лицо, забывая обо всем радовался искрам, отлетающим от огня, настоящим красным искоркам. Его собака сидела рядом, высунув язык. Она также радостно вбирала в себя долгожданное тепло. Ее глаза искрились, и в них весело отражался яркий свет костра. Как много стоят такие счастливые, наполненные райским блаженством минуты, минуты которые исторгают такое дорогое тепло, и которое так мало стоит там, на большой земле, и как они бесценны здесь.

– Наш костер видно далеко, – и если поможет случай, нас заметят и со шхуны. Я, чувствую, что мы от нее совсем близко, – говорил теперь он сам себе. Потом достал из-за пазухи свой потрепанный дневник и сделал в нем последнюю запись:

«Сегодня сего числа 10.12.1912 я, боцман Ордынцев, докладываю о самовольном уходе в эту ночь матроса Душкова в ненадежном бессознательном состоянии, в порыве нервного возбуждения. Принятые мной меры к поиску результатов не дали. С рассветом поиск продолжу. Осталась последняя собака. Сани и палатку сжег для облегчения выхода ко мне матроса Душкова в пургу. Надеялся и на то, что Вы, капитан с командой нас могли бы обнаружить, если мы действительно находимся от вас на небольшом расстоянии.

Состояние не удовлетворительное. Конечности ног, рук, лицо сильно обморожены. Продукты закончились. Низкий поклон моей Авдотьюшке. Успокойте ее добрым словом и помогите получить причитающее содержание за мужа ее, исполнившего свой долг, как вдове».

Теперь ветер со снегом рьяно набрасывался на костер, пытаясь его затоптать, задушить , как можно скорее, как что-то чуждое и ненужное среди однообразной, раскинувшейся на тысячи миль ледяной пустыни, в которой волею обстоятельств был затерян корабль «Екатерина Великая», хранящий все еще свои надежды на благополучие и удачу в своем походе.

Глава 11

ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ

Забрезжил рассвет и боцман с собакой вновь отправились на поиски Душкова, прихватив с собой, на всякий случай, все ценное, что могло бы хоть как-то немного облегчить участь в случае потери своей последней стоянки. По дороге что-то черное выглядывало из под снега. Собака, лая, подбежала первая и зубами стала тянуть находку на себя. Это были унты, унты Душкова и сердце Ордынцева забилось чаще. Его напарник был где – то рядом. При сильном обморожении люди, затерявшиеся в подобной ситуации начинают раздеваться. К ним приходят приступы, жара. Предсмертное состояние. Голова уже перестает воспринимать окружающий мир. Еще темно. Если бы раньше был карабин. Выстрелами из него в воздух он мог бы пробудить память Душкова, призвать его к возвращению. И теперь все пробовал кричать, но ветер прятал слова, кромсал их и разбрасывал в разные стороны. У них оставалась до сих пор вместе возможность противостоять стихии только большее время, но не более того. Они надеялись, что их услышат, что их найдут люди со шхуны… Но этого не случилось и Душков сдался. Еще через минут сорок был найден ватник со свитером Вениамина, но самого его найти так и не удалось. Когда начало снова темнеть боцман вернулся на свою прежнюю стоянку.