Птаха обменялась с Ленсом мрачными взглядами. Дело – дрянь. Найти другой корабль, собирающийся в скором времени в Санарит, и уговорить его хозяина тайком взять на борт мутную компанию с парочкой нелюдей – один из которых шрау – было просто непосильной задачей. Особенно сейчас, когда явно наслышанные о печальной участи сотоварища по цеху моряки наверняка даже говорить с незнакомцами откажутся, опасаясь провокаций со стороны святой братии.

– Погоди-ка, ты еще можешь пригодиться, – остановил Ленс Сопатого, который уже намеревался отправиться восвояси.

– За серебряк спасибо, конечно, господин, но что-то не улыбает меня с вами весь день языки точить, – проворчал тот, переминаясь с ноги на ногу. – Мне ж еще на работу надо, опоздаю – с меня три шкуры спустят.

– Если найдешь человека, который сможет переправить в Санарит несколько человек, получишь вдвое больше, – сказал Ленс и показал на свет еще две монеты.

– Втрое и ни медяком меньше, – тут же выпалил Сопатый; на этот раз взгляд Птахи он принял с достоинством и даже неким вызовом: – Два серебряных за то, что сыщу вам нового капитана и один – за отсутствие лишних вопросов. Поверьте, это здесь дорогого стоит – у святош уши повсюду.

– По рукам, – кивнул Ленс. – Сколько тебе нужно времени?

– К вечеру все будет, господин, – цокнул языком Сопатый и соединил указательный и большой палец в кружок, оттопырив прочие. – Встретимся на этом самом месте незадолго до заката. Знаю я одного морского волка – на дырявом шлюпе всю Эраду обогнет, да и трепаться не любит.

Их новый знакомый поспешил прочь, судя по всему, весьма довольный непыльному случайному заработку. Птаха же, провожая его взглядом, спросила у Ленса:

– Думаешь, ему можно доверять?

– А у нас есть выбор? – резонно заметил тот.

Выбора у них действительно не было. Не тыкать же мошной с монетами каждому встречному – так они точно привлекут к себе лишнее внимание, которое сейчас им совсем ни к чему. Ленс предложил немного прогуляться по городу и Птаха с радостью согласилась. Торчать в четырех стенах вместе со Спайком, выслушивая его треп, и не иметь возможность пересчитать ему зубы представлялось настоящей пыткой.

– Ты ведь тоже когда-то был в Карателях? – Птаха не сколько задала вопрос, сколько подтвердила собственные догадки.

– Это действительно так заметно или ты умеешь читать мысли? – усмехнулся Ленс.

– Не думаю, что священник, писарь или служка будет так ловко обращаться с мечом, – сказала Птаха. – Да и двигался ты с теми верзилами почти в унисон, точно предугадывая все их финты.

– Орден взял меня к себе, едва мне исполнилось шесть, – спустя несколько мгновений произнес Ленс, точно раздумывал, стоит ли ему вообще рассказывать эту историю. – Научил меня всему, что я знаю. Письму, чтению, точным наукам, языкам, умению держаться в седле, орудовать копьем, стрелять из лука… А еще – преследовать и истреблять врагов Троицы.

– И как же так вышло, что теперь ты спокойно якшаешься с теми, кого должен ненавидеть? – поинтересовалась Птаха. – Или одно другому не мешает? Должно быть Гессер пообещал озолотить тебя, раз ты согласился отступиться от веры.

Если ее слова и задели Ленса, то виду он не подал. Лишь бросил на нее, идущую по левую руку, быстрый взгляд.

– Люди меняются, – сказал он, обходя лежащего посредь дороги пьяницу, дрыхнувшем прямо в луже.

– Вряд ли, – горько усмехнулась Птаха.

Какое-то время они шли молча, размышляя каждый о своем. Птаха думала о том, что Спайк остался точно таким же, каким она его запомнила: самодовольным, готовым броситься в драку по любому поводу, думающим только о себе. Удивительно, что он вообще согласился на эту авантюру. Не иначе, дела его были совсем плохи.