Томление конца весны и начала лета, еще не сменившееся летним зноем, повисло над Новгородом и княжеским Городищем, теплым ласковым ветерком выдувая из теремов и курных изб зимнюю копоть и духоту. Должно, в такой же истоме пребывал и малый гарнизон в Старой Руссе, когда невесть откуда налетели, литваки!

Забил набат в Новгороде. По его зову сбегались ратники как на пожар. Уже с коня, прокричал Ярослав Александру:

– Сажай воев в насады! Выгребайте на Ловать к Старой Руссе, там и встренемся! Без меня в сечу не ходить, не моги!

Новгородцы разворачивали порожние от товаров насады, спешно вываливали прямо на мостки пристани из нагруженных судов товар. Иные охапкой тащили доспехи, сваливали в насады, мол, потом по пути в доспехи облачимся, и деловито садились на весла.

– Шелом, шелом боевой надень!

Тиун Яким поспешал за широко шагавшим Александром.

– Кольчугу-то и в насаде наденешь, а шлемом-ти сразу покройся! Чтоб видать было, где князь!

Первый десяток судов отвалил от пристаней. Ладейщики споро выгребли в Ильмень озеро и бросили весла, когда попутный ветер выгнул дугою паруса.

– Ах ти, злодеи! Руссу взяли! Да это как нож к горлу – Русса – солница Новгородская! Ну, как ключи соляные отымут! Слезами тогда яства солить станем, да кровушкой своей… – толковали меж собой мужики новгородские, крепя щиты на борта насадов. Реки Шелонь да Полисть, не то Ловать, где с князем Ярославом встретиться предстоит – не широки – гребца с берега легко стрелой достать!

Александр на передовом струге стоял, упираясь рукою в высоко поднятый нос насада. Издалека, знать, виднелся его светлый шлем. И от того, что вот он – князь ведет лодейную рать, наполнялась душа волнением и гордостью.

– Ты бы, княжич … того… Как в реку войдем – присел бы! Не ровен час – с берега метнут стрелу, тут тебе и вечная память… – сказал рябой и щербатый гребец, когда они пересекли озеро и подошли к устью Ловати.

– Сядь! Сядь! – заколготился Яким. – Ну, как счас на литву напоремся, а у тебя ноженьки уставши! В пешем сступе на усталых ногах, – какой ты боец! Сядь! Не торчи! И то ведь вон жердь какая вымахала – за версту в тебя целить можно!

Но Александр не мог усидеть, все вскакивал, все всматривался вперед, ожидая за очередным изгибом реки увидеть косматую толпу звероподобных литваков. Но река петляла, а супостат не объявлялся.

Уже чуть притемнело, когда с берега замаячили факелом.

– Наши, – увидя условный сигнал, облегченно вздохнули гребцы.

Князь Ярослав с дружиной только, что подошел к Ловати и ждал возвращения конников, посланных в подсмотр 36) к Старой Руссе.

– Литва в Руссе посад пожгла, разорила и вон вышла! – доложили вернувшиеся к утру всадники. – Сказывают, на Клин подалась. Огнищане да гридни успели в городе затвориться. А монастырь на посаде литва пожгла и разграбила…

– Спасо-Преображенский? – ахнул князь.

– Его! Монахов всех порубили, посадских людей, кои не успели в город вбежать, полонили!

– Ах, ты… – сжал князь кулаки, заиграл желваками на скулах. – На Клин, говоришь подались? Сами-то оне конны?

– И конны, и пеши, и на возах. Сказывают, больше-то на возах. Возы ти все добром церковным понабили. Сверху уселися и поехали. Полон повязанный за телегами погнали.

– Велик-ли полон?

– Сказывают, душ с полста.

– А самой литвы?

– С полтыщи будет! Да пес их сочтет. Оне то сгрудятся, то, как грабить начнут, на шайки рассыпаются. Оне ведь не то что немцы, правильного строя не разумеют…

– Обучим, – уверенно сказал Ярослав: – И нашей правде обучим, и сюды ходить отучим!

Конные суздальцы засверкали белозубыми улыбками.