Иван-дурак так заслушался Кощея с его звенящим голосом, что совсем забылся, при этом усиленно ковыряясь в носу.

– Я называю это свойство никогда не надоедать, даже в самой глубокой заморозке – вечностностью, – Кощей ажно причмокнул от удовольствия и тоже как-то забылся.

Один только федеральный адвокат помнил себя и угрозу своему благосостоянию. В голове у него было такое, что останавливаться было нельзя ни на микроскопический миг. Увидел он, что мимо вершины утёса проплывает облако странное. Тут Кощей очнулся и стал злобно предвкушать, как заморозит непрошеных гостей. Откуда только в Павлине Матвеевиче прыть взялась, как в молодом. Он хвать Ивана и как прыгнет с утёса прямо в облако. Иван только крякнул. Облако оказалось каким-то не то твёрдым, не то мягким, но во всяком случае не жидким и не газообразным, как можно было здраво предположить. Брыкля уцепился за его уступ и повис, держа Ивана. При исполнении трюка, однако, из-за пазухи Ивана вывалилась грамота самописная. Иван её только в самый последний момент за тесёмку удержал. Кощей же в это время как пульнёт леденящим взглядом по облаку.

– Ну всё, – интеллигентно подумал федеральный адвокат, – хана.

Облако, однако, изящно парировало леденящий луч и ускорилось в направлении от утёса. На облаке висел Брыкля, который держал Ивана, который держал за тесёмку самописную грамоту, которая передавала в Центр такие слова. Смысл можно почувствовать, смысл должен быть осуществим, смысл равен целой жизни, к смыслу стремятся, смысл ценят выше всего, смыслом оценивают всё остальное, смысл открывает своё измерение, смысл для всех, смысл для любых обстоятельств, смысл рождает картин мира, смысл неисчерпаем, смысл имеет свой прообраз в вечности.

Жил-был Иван-дурак и очень любил мороженое. Постоянно его ел. До того дошёл, что прокрался на фабрику мороженого и пристроился к конвейеру. И так заморозился там, что не мог пальцем шевельнуть, но сознание его ещё теплилось где-то глубоко внутри. А мороженное продолжало поступать в организм Ивана регулярно и его поддерживать. Иван уже не мог видеть это проклятое мороженое, но что делать.

Жил-был Иван-дурак и однажды увидел своё отражение в зеркале под таким благоприятным углом, что немедленно влюбился. С тех пор не отходил от этого зеркала и любовался собою. Когда же это стало его истощать, некая добрая волшебница или даже богиня сжалилась над Иваном и сделала так, чтобы Иван мог ходить куда угодно и заниматься любыми делами, а притом видеть кругом только самого себя. Иван поначалу очень был счастлив, но через-пару тройку лет слегка утомился. "Ты пойми, – сказал он самому себе, – я тебя люблю, ты у меня единственный и всё такое, но должно же быть и какое-то личное пространство". "Конечно, – согласился сам с собою Иван, – только ты верно заметил, что я у тебя единственный. Мы с тобой навеки вместе, и никуда друг от друга не денемся". Затужил Иван и откусил сам себе голову.

Уклоняясь от леденящего взгляда Кощея, странное облако устремилось в стратосферу, что в тоже странно, так как в стратосфере тоже прохладно. Видимо, облако или тот, кто им управлял, это внезапно осознало или осознал или осознала, так как стремительный подъём резко остановился. Брыкля, Иван и грамота по инерции продолжили свой полёт, в результате чего прорвались своими телами сквозь стены облака неизвестной консистенции и оказались внутри.