- Юлька, ну сколько раз я тебе говорила, что не существует понятия - «балерун». Правильнее было бы сказать - артист балета!

- Да, хоть бы и так. Пожалей бедных мужчин, и перестать сокрушаться о моей несостоявшейся карьере танцовщицы.

Поболтав еще немного с мамой, Юлька сварила себе кофе, оделась, как и было сказано, потеплее, и отправилась на работу. День выдался не слишком загруженный. В пятницу мало кто заезжал на СТО. Никому не хотелось оставаться без колес на выходные. Поэтому они доделывали недоделки, накопившиеся за неделю.

- Тошка, ты не забыл о либретто?

- Забудешь тут, – скривился парень.

- Вот и готовься. В перерыве я тебя жду.

- Угу. Не могла мне задание попроще найти…- бормотал Тошка, наблюдая за работой Юльки. Та как раз меняла сайлентблоки на машинке вполне вменяемой женщины, что заехала сегодня, прямо с утра.

- Ну, чего над душой стоишь?

- А я уже закончил, и до обеда не хочу ничего начинать. Все равно не успею сделать.

- Тогда доставай свой бутерброд и заготовку либретто. Быстрей начнем…

- Быстрее закончим, – продолжил за девушку Антон.

- Вот-вот! – рассмеялась Юля. – Тем более, что сегодня мне нужно освободиться пораньше, из-за чего плакал мой обед.

Антон уныло поплелся к подсобке, сделал себе пол-литровую кружку чая, достал сверток с бутербродами. Уселся на аккуратно сложенные в углу станции покрышки и наконец-то загуглил ненавистное либретто.

- Ну, что, ты готова слушать?

- Угу! – подтвердила Юлька, с усердием закручивая болты.

- Итак, «Пролог. На тощем коне едет рыцарь…». Слушай, Юль, а чего у него конь тощий, он его, что, не кормит?

- Да откуда ж мне знать? Читай!

Тошка пожал плечами и снова уставился в телефон, возобновляя чтение:

- «Тут же толстяк на осле. Это знаменитые фигуры странствующего рыцаря Дон Кихота и его верного слуги Санчо Пансы». Юль, вот, хоть убей, не пойму, почему осел у слуги толстый, а конь у рыцаря – худой. Что это за несправедливость, я тебя спрашиваю? И кто будет конем в балете?

- Да, не знаю я, чего ты ко мне привязался… Читай!

- «Первое действие. Дочь кабатчика Лоренцо Китри влюблена в бедного цирюльника Базиля…» Юль, а цирюльник - это парикмахер по-нашему, да?

- Угу…

- Ладно. Ну и словечки раньше были.

- А сейчас, что, лучше? – подключились к разговору дядя Леша и еще один механик – Николай. – Я, вон, в субботу хотел подстричься. И знаешь, куда попал? Дай бог памяти… - Дядя Леша почесал репу, перекатывая на языке трудно запоминающееся сочетание букв. - В боберштоп, барбержоп… Тьфу, как же эта зараза называлась?

- Барбершоп, – рассмеялась Юлька.

- Точно! Барбершоп! – повторил дядя Леша. – Вот ты, Тоша, знаешь, что это за хрень такая?

- Да первый раз слышу.

- Вот и я удивился, чем им парикмахерская не угодила?! А ты говоришь – раньше. Вот был цирюльник – переменили. Только привыкли к парикмахеру – теперь уже бобер какой-то… Все течет. Все меняется. И словечки новые, только успевай запоминать. Да, чего далеко ходить – вот вы, молодежь, я же половину ваших слов не понимаю. А мать моя, царствие ей небесное, и вовсе бы ничего не поняла. Для нее чудом было, когда в село автобус пустили, и на телеграфе на три села установили один единственный телефон. А сейчас что?

- А сейчас все по-другому.

- И только одно не меняется. Вот вы послушайте-послушайте… «…Дочь кабатчика Лоренцо Китри влюблена в бедного цирюльника Базиля. Однако отец решил выдать ее за богатого Гамаша…». Все, как и сейчас. Родители всегда хотят выдать дочек за богатого! А где же на всех богатых напастись?! Вот, моей Ладки маманя тоже носом крутила. Видишь ли, не по нраву я ей. А та уши развесила. И что в итоге? Мы расстались. И где принц, я вас спрашиваю?! Второй год Ладка одна. Скоро на луну завоет.