Наговорившись до головокружения, два фаната космологии сидели в мягких креслах и смотрели друг на друга счастливыми глазами.

– Знаете, молодой человек, мне бы очень хотелось дожить до вашего возвращения. Чертовски интересно было бы услышать именно от вас, что же за штука там сидит.

– Ну что вы, я же всего года на три, вполне доживёте.

– Блажен, кто верует – учёный вдруг помрачнел – шансов у вас fifty-fifty.

Командор понял, о чём идёт речь. Он давно ждал обсуждения этой темы, но боялся затронуть её.

– Вы думаете, что мы можем встретить там… Разум?

– А вы тоже считаете меня сумасшедшим?

Андрей разгладил усы.

– Ну что вы, профессор. Просто я не могу понять.

– Это долгий разговор.

Учёный дотронулся до мочки уха: «Верочка, принеси-ка нам чего-нибудь перекусить». В ушной раковине Крика что-то зашипело, и он удовлетворённо кивнул: «Отлично! Давай. Я всегда говорил, что ты умница».

– Простите, профессор, где у вас можно помыть руки?

Крик махнул в направлении коридора и достал из подлокотника кресла лист бумаги. Сложив его несколько раз, он стал подсовывать получившийся свёрток под ножку качающегося журнального столика, за которым они сидели. Вернувшись, Андрей обнаружил перед своим местом целую дюжину тарелок с лёгкими закусками. Посередине, как Эйфелева башня, возвышался замысловатый графинчик с жидкостью благородного янтарного цвета. По крупному пористому носу хозяина гость понял, что отказавшись, он наживёт себе врага.

Целых полчаса Андрей выслушивал, какие замечательные у профессора горничная и кухарка, а также дегустировал все эти паштеты, террины, крокеты и бризоли. Коньяк, как утверждал хозяин, двадцатипятилетней выдержки, оказался в таком окружении к месту. Только перейдя к кофе, Крик опять поднял тему экспедиции.

– Вся жизнь пошла не по тем рельсам, когда я заявил, что мысли о планете мне внушили. Но я и сейчас утверждаю, что это так. В наш век, когда человека можно разобрать на составляющие, а затем опять собрать, когда всё существование живого объяснено, обосновано и доказано, люди продолжают верить в Бога. И над ними никто не смеётся. А я верю в инопланетян! Почему же я смешон?

Только теперь Андрей понял, зачем был нужен коньяк. Без трёх рюмок учёный не решался произнести то, что говорил сейчас.

– Да, они выбрали меня. Смешно. А кого им было выбирать? Этого… А, ладно. Да, пророков слышат не всегда. Но я же не требую поклонения, почестей. Всего-то – проверить всё досконально…

Профессор опять замолчал. Андрей, чувствуя огромное душевное напряжение собеседника, боялся пошевелиться.

– Ну да ладно – учёный махнул рукой – вернёмся к нашей теме. Так вот, молодой человек, я утверждаю, что на Мируме есть Разум.

Командор в своё время ознакомился с этой теорией. Не став изображать фальшивое изумление, он продолжал внимательно смотреть на Крика.

– Это они, понимаете, они внушили мне всё. Они владеют гипнозом, телепатией и огромным, просто чудовищным объёмом знаний.

– Почему же тогда они не могут летать к звёздам, как мы?

– Вы думаете по шаблону, как мои критики. Им я не отвечал. Разве подобные кретины способны это понять? Да, честно говоря, я сам тогда этого ещё до конца не понимал. Теперь же я знаю, точнее сказать, догадываюсь почему. Но, чтобы вы поняли мысль, я отвечу позже. Задавайте ещё ваши каверзные вопросы.

Один из ведущих космологов профессор Крик и практикующий планетолог капитан-командор Гребнев разговаривали уже несколько часов, а объём и важность проблем, которые нужно обсудить, только увеличивались.

– Как же они преодолели гиперпространство?