– Здорово! Главное, какой удивительно точный арифметический подсчет. Однако позволь мне заметить, хоть я и рискую добавить ложку дегтя в бочку твоих медовых иллюзий…

– Я слушаю…

– Ты забываешь перевозку.

– Я как раз об этом и хотел сказать. Челюсть второго слона, которого так аккуратно распорол носорог, представляет неменьшее количество товара и, стало быть, неменьшую денежную ценность. А что касается того слона, которого подбил Жозеф, то его мы еще, пожалуй, тоже найдем и о нем поговорим отдельно. Во всяком случае, сегодняшнее утро принесло нам не меньше трех тысяч франков чистого дохода.

– Но опять-таки перевозка этого громоздкого товара…

– Это касается наших лошадей. Мы на них аккуратно навьючим четыре бивня. На ближайшей станции мы оставим бивни на хранение и потребуем их, когда будем возвращаться. А уж тогда одно из двух: либо мы найдем клад, который ищем, и тогда мы эти бивни подарим начальнику станции; или же мы будем возвращаться с пустыми руками. В этом последнем случае мы где-нибудь приобретем фургон и быков и увезем свой товар, не считая всего прочего, что нам удастся собрать.

– Что ж, неплохо. А припасы на обратный путь?

– Наши славные бечуаны показывают нам, как это делается. Они уже отдохнули, и смотри, как они заботливо разрезают остатки мяса на тонкие ломтики. Ты догадываешься зачем? Они развесят это мясо на деревьях на самом солнцепеке и будут держать до полной просушки. Это то, что в здешних местах называется «билтонг», а в Мексике – «тасахо». Они сделают то же самое со вторым слоном и таким образом надолго обеспечат себя пищей. А теперь мы здесь устроимся самым удобным образом. Уж положись на меня. Скоро ночь, а мы здорово устали. Наши бечуаны разведут костры, чтобы отогнать диких зверей, которых, несомненно, привлекут запахи бойни. Мы расположимся неподалеку от ямки, в которой к нашему обеду тушатся слоновьи ноги – которые впору назвать не ногами, а подножиями башен. Это будет нам на завтра. А пока – спать! Пусть благотворный сон принесет нам отдых после трудного дня.

Однако этому столь естественному пожеланию не суждено было сбыться. Не прошло и трех часов с той минуты, как глубокая тишина объяла лагерь, как в перелеске, в нескольких шагах от спящих, раздался страшный шум. Европейцы и туземцы вскочили, схватились за оружие и заняли оборонительные позиции. Стреноженные лошади стали беспокоиться и пытались порвать свои путы.

Шум все усиливался, и трое друзей выбивались из сил, чтобы хоть как-нибудь прекратить переполох, в котором слышались крики животных и обезумевших людей.

Четыре разбойника. – Подвиги Альбера де Вильрожа запечатлены неизгладимыми письменами на лицах «Похитителей бриллиантов». – В заброшенном шалаше. – Полугиппопотамы-полубизоны. – Его преподобие. – Закат разбойничьего промысла. – Любовь и ненависть африканского бандита. – Воры, пьяницы и картежники. – Еще о сокровищах кафрских королей. – План Клааса. – Письмо и газетная заметка. – Сплетение интриг. – Человек, которому нужен труп!

– Пусть меня возьмут черти и пусть они свернут шеи вам троим, если я хотя бы теперь не избавлюсь от этого проклятого француза!

– Брат мой Клаас, мне кажется, вы опять тешите себя несбыточной мечтой.

– Чума на вашу голову, Корнелис! Вы мне всегда и во всем противоречите! У вас какая-то мания…

– Ладно! Только что вы пожелали видеть когти Вельзевула на моей шее, теперь вы призываете на мою голову чуму. Брат мой Клаас, вы заговариваетесь.

– У брата Клааса потемнело в глазах.

– Вы хотите сказать, Питер, «покраснело»: он видел кровь.

– Оставьте меня в покое, Корнелис! И вы тоже, Питер! Что я вам, бабенка какая-нибудь? Подумаешь, видел кровь!.. Да для меня что человека зарезать, что цыпленка – одно и то же.