Мама тоже вела себя странно.

Впервые со дня моего рождения она вошла в кабинет отца во время деловой встречи. Дважды мама выходила. Один раз, чтобы принести напитки и закуски, – работа, которую обычно выполняла наша домоправительница Клара. А в следующий она вышла в коридор, что-то отчаянно бормоча себе под нос, и случайно сбила вазу.

Казалось, что прошла целая вечность, когда дверь кабинета наконец открылась, но спустился только Вулф. Я замерла, словно в ожидании смертного приговора. От его последнего замечания в душе зародились змеи, чьи укусы были смертельны и крайне ядовиты. Китон рассчитывал, что я снова его поцелую. Если он просил у отца разрешения на свидание, его ждет жестокое разочарование. В Вулфе не течет итальянская кровь, он не вступал в Синдикат и ни капельки мне не нравился. Три довода, которые моему отцу следовало бы принять во внимание.

Вулф замер на последней ступени изогнутой лестницы, молча демонстрируя, какой он высокий и величественный. Какая мелкая и незаметная я.

– Вы готовы выслушать вердикт, Нем? – Уголок его рта приподнялся в зловещей улыбке.

По коже поползли мурашки, словно я оказалась на американских горках за секунду до того, как они махнут вниз. Мне пришлось судорожно вдохнуть и почувствовать, как страх зарождается в моей груди.

– Умираю от любопытства, – закатила я глаза.

– Следуйте за мной на улицу, – приказал он.

– Нет, спасибо.

– Я не прошу, – отрезал Китон.

– И хорошо, потому что я не согласна, – губы жгло от резких слов. Я никогда и ни с кем не вела себя так грубо. Но Вулф Китон заслужил мои гнев и честность.

– Соберите чемодан, Франческа.

– Не поняла?

– Соберите. Чемодан, – медленно повторил он, как будто проблема заключалась не в абсурдности его слов, а в том, что я плохо его поняла. – Пятнадцать минут назад вы официально обручились с вашим покорным слугой. Свадьба состоится в конце месяца, так что ваша дурацкая традиция со шкатулкой не нарушена. Кстати, благодарю за рассказ, это стало приятным дополнением к моему предложению, – спокойно сообщил он новости, в то время как у меня сердце ушло в пятки. От потрясения и гнева закружилась голова.

– Папа никогда бы так со мной не поступил. – Ноги словно приклеились к полу. Я слишком боялась подняться наверх и проверить свои же слова. – Он бы не продал меня даже за самую большую ставку.

На лице Вулфа медленно расползалась ухмылка. С нескрываемой алчностью он лакомился моей яростью.

– Кто сказал, что предложенная мной цена была самой высокой?

Я бросилась на него что было сил. Ни разу в жизни я не подняла ни на кого руку. Меня учили, что женские истерики – это прерогатива низшего класса. Поэтому пощечина оказалась не такой силы, на которую я рассчитывала. Это, скорее, был дружеский шлепок, слегка задевший его массивный подбородок. Вулф даже не дрогнул. В его бездонных чистых глазах появились жалость и безразличие.

– Даю вам несколько часов, чтобы собрать вещи. Все, что не упакуете, останется здесь. Не испытывайте мое терпение в вопросах пунктуальности, мисс Росси. – Китон приблизился ко мне и застегнул на моем запястье золотые часы.

– Как вы могли? – В мгновение ока я перестала ему прекословить и зарыдала, толкая его в грудь. Я оцепенела и даже не была уверена, что могу дышать. – Как вам удалось выпросить у родителей их одобрение?

Я была единственным ребенком. У моей матери была предрасположенность к выкидышам и поэтому называла меня бесценным сокровищем. Но отныне я заклеймена незнакомцем наручными часами от «Гуччи» – часами, которые наверняка были лишь малой толикой обещанного выкупа за невесту. Родители тщательно отбирали для меня кавалеров на общественных мероприятиях и были печально известны своими покровительственными замашками, когда дело касалось моих друзей. До такой степени, что на самом-то деле их у меня и не было, кроме женщин, носивших фамилию Росси.