Но безумием от этой Огнеглазки не пахло, в буквальном смысле. Не было смрада бесприютности, который исходил от потерявших все бедолаг, да и от меня самого, после того, что случилось на Кийстроме. Да и грязь у нее на лице выглядела совсем свежей, не въедалась в кожу долгими месяцами.

И все-таки было очевидно, что эта женщина оказалась здесь не вчера. И корабль продолжал транслировать сигнал бедствия. Давным-давно, столетия назад, на нем жило множество людей. Людей, которые искали способ достичь бессмертия.

– Что ж ты такая злая-то? – бросила Лия.

– А вас для чего наняли? – огрызнулась Квинт. – Стрелять в кого надо.

– Меня, – холодно ответила Лия, – никто не нанимал. В кого хочу, в того и стреляю.

Я решил не обращать внимания на нарастающую перебранку, крепче сжал плечи незнакомки с глазами-фонариками и улыбнулся ей.

– Ты не говоришь, как тебя зовут, – сказал я, – но как-то ведь тебя называть надо. Может, Огнеглазка?

Огнеглазка нахмурилась.

Я перешел на барколанский диалект сестринского, второй по популярности в Системах.

– Ты меня понимаешь?

– Если вы что-то знали и скрыли, – сказал позади меня Бенни, обращаясь к Квинт, – значит, вы нас просто кинули!

Вот так же он хамил и копу, перед тем как нас арестовали. Тому самому, которого чуть не убил.

– Я вам рассказала все, что было мне известно, – процедила Квинт.

Взгляд Огнеглазки метался по пространству за моей спиной, внимательный и пристальный. Но она продолжала молчать. Интересно, подумал я, понимает ли она хоть что-то из наших разговоров? И сколько времени провела на этом корабле?

– Ты знаешь что-нибудь о Философском Камне? – спросил я на аменге.

На фразе «Философский Камень» ее взгляд перестал метаться, остановился на мне. Она раскрыла губы, собираясь заговорить.

– Вот дерьмо, – вдруг сказал Бенни, так тревожно, что я тут же повернулся от Огнеглазки к нему. – Радар «Гадюки» засек корабль Посланников, он летит сюда.

Корабль Посланников…

Вот и на Кийстроме все начиналось точно так же: появилось несколько кораблей, сперва далеко. Они разбомбили немногочисленные суда на нашей орбите, те взрывались, вспыхивая, как сверхновые, и, падая, с грохотом рвали атмосферу. А потом Посланники высадились. Пугающе прекрасные, с бесстрастными лицами и сияющими на шеях огнями, они проходили по нашим улицам, похожие на ангелов древних культов, необоримые и гибельные, как вспышки на солнце…

В реальность меня вернула боль: я так стиснул руки, что ногти вонзились в кожу. К горлу подступила тошнота, и била дрожь, словно меня внезапно макнули в холодную воду. Огнеглазка тревожно смотрела на меня, но сама вроде бы не испугалась. Может, просто не понимала, о чем мы говорим.

– Про этот корабль никто не знал, так? – усмехнулась Лия. – А сейчас сюда слетятся правительственные делегаты с обеих Сестер. Все, Квинт, мы в глубокой заднице.

– Они далеко? – спросила Квинт.

– Быстро приближаются, – ответил Бенни, – слишком быстро. Никогда не видел такого скоростного корабля – это посланническая разработка, ультрасовременная. Надо срочно убираться отсюда. Объясним боссу…

– Что объясним?! – рявкнула Лия. – Он просто рванет нас, и…

Что-то зашипело, потом треснуло. За стеклом появилась размытая тень. Откуда-то из-под нее вынырнул раскаленный докрасна клинок, пронзил окно, просунулся внутрь. С него падали капли расплавленного пластика.

– Уходим! – заорал Бенни. Из окна наружу вывалился кусок в форме правильного круга.

Воздух в помещении колыхнулся и устремился вон. Но отверстие в окне тут же затянулось маслянистой пленкой, радужной, как мыльный пузырь. Сквозь нее беспрепятственно проник темный силуэт, и пленка тотчас стянулась снова, запечатывая оставшийся воздух.