Думаю, мои глаза выражали чувства лучше, чем слова. Доктор Уилсон понимающе кивнул и развел руками, как бы повторяя «выхода не было». После, стараясь не пугать меня, он протянул трясущуюся ладонь и аккуратно собрал записки. Я не сопротивлялась, находясь в глубочайшем шоке. Понятия не имела, что теперь делать и как спасать свою задницу!

Уилсон засунул электронную бумажку в рот и поспешно проглотил, не забывая прикидываться психом. Хотя, наверняка он таковым и был, а я оказалась последней дурой, что не сумела отличить истинного бреда от реального заговора?

Огромные, встроенные в стену, часы громко шагнули вперед, возвещая о скором завершении нашей беседы и о том, что время для тайн окончено. Уилсон тут же сгорбился, снова превращаясь в умалишенного и принялся ковырять пластмассовое сидение, скрючившись на нем.

Я мельком оглядела камеры, стараясь не привлекать к себе внимания. Теперь на них мигала красная точка. Кто-то действительно помог старику отключить камеры… Образ перепуганного лаборанта тут же всплыл в сознании. Этот не то, что не спасет, а первый в обморок шлепнется на выходе! Ноги начинали предательский дрожать, выдавая весь скользящий внутри ужас.

Старик вдруг встрепенулся, закачался туда-сюда и заорал сиреной. Я отпрянула назад, не удержав равновесия, полетела со стула и принялась ползти прочь. Уилсон бросился ко мне, но прежде, чем успел добежать, его вдруг затрясло. На ноге у несчастного висел электрический браслет. Бывший профессор подергался еще немного, потом заскулил и отполз прочь.

Я еще не успела встать, а дверь отворилась и вошли несколько человек охраны. Доктора скрутили и поволокли прочь, игнорируя его слабые попытки брыкаться.

Ко мне подошел тот самый военный, что проводил инструктаж и подал руку. Я глупо уставилась на протянутую ладонь.

– Да вставай те же Вы! – тихо приказал он.

Я повиновалась. Стараясь не оголять предплечье, вцепилась в пальцы мужчины и встала на дрожащие ноги.

– Гражданские! – пробурчал вояка, бросая презрительный взгляд на мое состояние. – С подобными случаями должны работать выносливые…

Видит Бог, я хотела ответить, но вместо привычной язвительности сработала перепуганная скромность. Глупо моргая и стараясь удержаться на туфлях, я побрела прочь из белоснежной комнаты. На глаза навернулись слезы, лишь подтверждавшие намек солдата.

На выходе меня чуть не снес лаборант. Как его там… Ах, да, Джон!

– Профессор напугал Вас?! – запинаясь спросил он. – Вы в порядке?

Нет, черт вас всех забери, я не в порядке! И не буду, если ты, куриная твоя башка, не перестанешь так многозначительно на меня смотреть!

В слух же сказала:

– Да, напугал! Этот старик – буйный и ваша организация должна была предусмотреть смирительную рубашку! Я подам на вас всех в органы такую жалобу, что годами будете с линейкой бегать – углы подгонять!

Лаборант замер, сглотнул и понимающе кивнул. После чего предложил проследовать за ним к лифту.

– Не так быстро. – подал голос военный. Моя душа вышла из пят. – Бумаги заполнять кто будет? Нужно задокументировать происшествие.

Вспоминая все известные техники по контролю панических атак, я натянула на лицо самую недовольную маску и, громко топая, прошла к письменному столу. Вояка фыркнул, но ничего не сказал, молча подсунул мне планшет с бланком.

В комнате повисла гнетущая тишина. Пока я судорожно обдумывала план побега, лаборант предательски дергался и поглядывал на часы. Пришлось тыкать ответы, мало задумываясь о значении жалобы. Когда бланк был заполнен и подписан, я вручила его мужчине:

– Советую подумать о новой работе, – бросила я, старательно щурясь. – В Вашу смену случилась данная оплошность и Вам за нее отвечать!