– У твоей жены языка нет? – зло смотрит он на меня. – Я у нее спрашиваю, нормально ли она с тобой, дурнем, доехала.

От этого показного сочувствия к моей несчастной жене, вынужденной ехать с таким «дурнем», как я, бешусь и решаю пойти в комнату. Пусть они без меня жалеют бедную несчастную девочку! Нет, в самом деле, сколько мне еще терпеть этот цирк? Изображать ее мужа, улыбаться, отвечать на тупые вопросы?

Злость никак не уходит, и не помогает даже расслабляющий душ, который я принял с дороги. Открываю сумку, что притащил с собой в комнату, и вижу, что футболки и кофты все мятые.

Как раз в этот момент бочком в комнату протискивается женушка. А вот ты-то мне и нужна, рыжая.

– Ты опять в полотенце ходишь? – возмущается она, закрыв лицо руками.

– И буду в нем ходить, если мне нечего будет к ужину надеть. Бабуля по головке не погладит, если в мятом приду. У нас тут с этим строго. Погладь мне футболку, – кидаю в ее сторону белую футболку, что приземляется прямо ей на голову.

– До чего же ты… – шипит она, сдергивая мою вещь с лица и кидая на пол.

– Быстро подняла! – шагаю к ней, решив научить уму-разуму. – И погладила. Должна же быть с тебя какая-то польза.

– Кто это сказал? – и не думает она двинуться с места, лишь складывает руки на груди и смотрит так вызывающе, что хочется прибить.

– Я! Пошла и погладила, иначе…

– А иначе что? – не дает она мне договорить, нагло прерывая.

– Иначе я устрою для тебя стриптиз, – хватаюсь я за узел на полотенце. – Может, ты этого и добиваешься?

– Какой же ты гадкий! – тут же визжит она, хватая мою футболку с пола. Хмм… Надо использовать этот метод почаще. – Где утюг?!

– В прачечной, она через две двери, – указываю ей в левую сторону и иду выбирать брюки.

Хорошо все-таки иметь в личном распоряжении женушку, пусть и вредную.

Саида

– Гадкий гад! – бурчу я себе под нос, гладя футболку этого осла. Нет, мне не трудно, но можно же попросить по-человечески!

Быстро заканчиваю и иду обратно, мне же и самой надо освежиться с дороги.

– Какая хорошая женушка, – тянет довольно эта сволочь и, совершенно не стесняясь голого торса, подходит ко мне и забирает свою вещь.

– Не могу сказать того же о тебе, – ворчу я и, взяв с собой из сумки белье и платье, иду в душ.

Быстро мою голову, радуясь, что отрезала волосы по лопатки по приезде в Россию, заканчиваю с телом и высушиваюсь.

Если бы не Заур, сидящий в комнате, я была бы почти счастлива.

– Ну что, всё? – тут же встает он при виде меня.

– Нет, мне еще голову надо расчесать, – хмурюсь я. – И зачем ты меня ждешь?

– Чтобы папа не клевал мне мозги, – с явной досадой садится он обратно. – Ты похожа на ведьму с шабаша, – вдруг хмыкает он, разглядывая пушистое облако, в которое превратились мои волосы после сушки феном.

Не отвечая на его замечание, иду к трюмо и расчесываю пряди своей расческой, которую вынула из сумки, но забыла взять в ванную.

Делаю на макушке высокий хвост, наношу на губы клубничный бальзам и поворачиваюсь к мажору.

– Всё, можем идти.

– Не прошло и года, – встает он и идет к двери.

Мы вместе направляемся на большую кухню, где уже все собрались, и я сажусь рядом с Зауром, оказываясь прямо напротив его отца.

– Новобрачная – и без платка, – делает замечание бабушка, смотря неодобрительно.

– Да ладно тебе, мама, что взять с молодежи? К тому же официальной свадьбы еще не было, – пытается погасить костер мой свекор.

Я лишь прячу взгляд в блюде, ругая саму себя, что не догадалась надеть платок. Вот только, даже если бы догадалась, платка-то у меня и не было!

– В Москве мы не нашли платков, завтра обязательно куплю и буду носить, – пытаюсь я сгладить конфликт, но вижу, что бабушка заранее меня невзлюбила.