На улице было холодно, как и вчера, и Мариэлла решила, что надо попросить Патрика довезти их до Пятой авеню, откуда рукой подать до пруда. По дороге от Пятой авеню до Центрального парка Мариэлла рассказывала Тедди о городе, в котором жила когда-то, – о Париже. Малкольм любил рассказывать сыну о своих поездках в Берлин, а мисс Гриффин, как было известно Мариэлле, вечно пела ему в уши об Англии.

– Когда-нибудь мы с тобой поедем в Европу. Сядем на большой корабль, например, на «Нормандию»[4]... – говорила она, а он слушал, широко раскрыв глаза.

– А папа тоже поедет? – Мысль о морском путешествии завладела его воображением.

– Конечно. Мы все поедем.

Мариэлла любила путешествовать, но обязательно с сыном, ей было не по себе, если она оставляла его дома, отчасти поэтому она так редко сопровождала Малкольма в его деловых поездках. К счастью, он обычно не настаивал.

Они шли вперед, мать крепко держала сына за руку. Холодный ветер дул им в лицо. На лице Тедди отражалось напряженное раздумье. Нос у него покраснел, глаза Мариэллы слезились, но шубы, шапки, шарфы и варежки надежно защищали их от мороза.

– А вдруг папа будет занят? – с сомнением произнес Тедди. Мариэлле захотелось успокоить его:

– Нет, я уверена, что мы поедем вместе.

Ей хотелось, чтобы ее слова прозвучали убедительно, но Тедди был прав, Малкольм занят постоянно, особенно в последнее время.

– А если он не сможет поплыть с нами на корабле, мы с ним обязательно встретимся в Берлине! – убежденно сказал Тедди. Он был умен и все понимал правильно. Он даже сообразил, что у папы очень даже могут быть дела в Германии. Наверное, поэтому Малкольму так необходима Бригитта, поэтому она и работает у него уже шесть лет. Со времени своей женитьбы Малкольм, казалось, утроил размах сотрудничества с немцами.

– А может, мы и в Лондон съездим, – добавил Тедди, вспомнив про мисс Гриффин. – Увидим Биг-Бен, Тауэр... и Букингемский дворец... Короля!

По всей видимости, рассказы мисс Гриффин произвели на него глубокое впечатление. Мариэлла улыбалась.

Наконец они подошли к пруду, но лодок в этот день не было, потому что пруд был затянут тонкой коркой льда. Мариэлла почувствовала, как ее, непонятно почему, начинает бить дрожь. Она притянула сына к себе, словно желая защитить его от всяческого зла, и захотела сразу увести его от пруда.

– Сегодня тут никого нет. Пойдем посмотрим карусель.

Ее щеки побелели от холодного ветра.

– А я хотел лодки посмотреть, – разочарованно протянул Тедди.

– Видишь, сегодня лодок нет. – Мариэлла испугалась, но Тедди был пока слишком мал, чтобы заметить это. – Пойдем... пойдем отсюда.

– А по льду ходить можно? – спросил он. Его завораживала тонкая корочка льда на поверхности воды, но Мариэлла только сильнее потянула его прочь.

– Никогда, ни в коем случае ты не должен ходить по льду, Тедди, слышишь? – испуганно воскликнула она.

Он кивнул, удивленно глядя на встревоженную мать. И именно в этот момент Мариэлла посмотрела на противоположный берег пруда и тут же увидела его. Невозможно. Наверное, это воображение шутки шутит. Может быть, она все-таки сходит с ума. Может, увидеть лед на поверхности пруда – это слишком тяжелое испытание для ее рассудка. Она закрыла глаза, стараясь избавиться от видения, и снова открыла их.

– Тедди, пойдем домой. – Теперь в ее голосе звучал настоящий страх, а глаза перебегали с Тедди на человека, стоящего по другую сторону пруда. Она все еще не верила, что на самом деле видит его.

– Уже? – Мариэлла испугалась, что Тедди сейчас разревется. – Мы же только пришли! Не хочу домой! Пойдем на карусель!