Трясущимися руками нащупываю задвижку и отпираю. Ничего. Медленно вставляю ее на место, и спустя несколько мгновений свет зажигается. Прислоняюсь лбом к двери, жадно хватая воздух. Наверное, у них стоит таймер. Очередной способ отнять у меня те крупицы контроля, что еще остались.

Отпираю дверь, распахиваю и быстро выхожу в комнату. Темнота, может, и та же, но пространство другое.

Я ненадолго замираю, чтобы унялось сердцебиение. Пока что удавалось держаться более или менее спокойно. Мне не причинили вреда – но могут. При мысли об этом живот сводит. Нужно сбежать. Однако следует набраться терпения и улучить момент, когда похитители ошибутся. Потому что этот момент обязательно наступит, и я буду готова. Больше я в ловушку не попадусь.

Направляюсь в угол, где лежит мой матрас, затем иду вперед, держась рукой за стену, и считаю на ходу. Думаю, до следующего угла десять шагов. Но теперь я чувствую себе в темноте более уверенно, шаги становятся длиннее, и я врезаюсь в стену после семи. Разворачиваюсь и иду в другую сторону, мимо входной двери. До угла – семь шагов. Разворачиваюсь и продолжаю, пальцы натыкаются на доску, которой заколотили окно. До следующего угла тоже семь шагов. Поворачиваю и иду мимо туалета к матрасу. Семь шагов. Комната представляет собой идеальный квадрат. Начинаю обходить ее по кругу, ведя рукой по стенам и считая шаги. На пяти сотнях останавливаюсь, в голове плывет. Я опускаюсь на четвереньки и ползу в свой угол.

Я почти у цели, когда вдруг снова слышу едва различимый звук. Голос. Затаив дыхание, жду, что он раздастся снова. Но ничего не происходит, и я быстро разворачиваюсь и ползу через всю комнату к входу. Встаю на колени, прижимаю ухо к двери. Но за ней тишина, в коридоре ни звука. Кто бы там ни разговаривал, он уже ушел.

Я на полпути к своему углу, и вдруг звук раздается снова. Кажется, он идет снизу. Ложусь на пол, прижимаюсь ухом и вслушиваюсь. До меня доносится невнятный голос. Продвигаюсь немного вперед, слушаю, снова ползу, ища лучшее место. Кажется, звук идет с левой стороны комнаты, от матраса. По-прежнему на животе подбираюсь к матрасу и убираю его с дороги. Голос становится громче, теперь он доносится из угла. Ощупав все вокруг, нахожу круглое отверстие в стыке стен. Придвигаюсь как можно ближе к нему и слышу враждебный голос Неда, он с кем-то спорит.

Сначала не могу ничего разобрать. Непонятно, разговаривает он сам с собой или там кто-то есть. Потом хлопок – может, пощечина? – и Нед начинает говорить. Я вычленяю слова: имя, Нед Хоторп, пленник, договоримся, копы, убьют. Представляю его – он держит экземпляр сегодняшней газеты и выпученными от страха глазами таращится в камеру. Нед не из храбрецов.

Внизу хлопает дверь.

– Эй, подожди! – кричит Нед. Но в ответ только тишина.

Меня омывает волна грусти. Будь мы другими, я бы придвинулась ближе к этой дырке, тихо позвала его, дала бы знать, что я рядом, что мы найдем способ сбежать. Но мы не такая пара. Если я сбегу, то сбегу не только от похитителей, но и от него.

– Амели, у меня для тебя сюрприз!

Я улыбнулась, радуясь возвращению Кэролайн. Я работала на нее уже пять месяцев, и она ни разу не дала мне почувствовать себя прислугой, скорее гостьей, которую балуют. Меня поселили в прекрасной комнате с отдельной ванной, и, если я успевала навести порядок и приготовить к приходу Кэролайн ужин, у меня оставалось время на отдых.

Я наконец призналась Кэролайн, что, когда мы познакомились, мне еще не было восемнадцати. Но к тому времени, когда я ей об этом сказала, восемнадцать мне уже исполнилось, и официально я считалась взрослой. Когда я вдобавок сказала, что истратила тогда последние десять фунтов и мне пришлось ночевать на улице, она была потрясена.