Рука моего якобы женишка крепнет на моей талии.

– У тебя нет ничего без таких вырезов?

– Тебе не нравится? – Усмехаюсь.

Рука Эйдона соскальзывает с талии.

– Нравится, не только мне, – бурчит он и идёт, не дожидаясь меня, к гостям.

Ревнивый маньяк. Что может быть смешнее?

Платье-то на самом деле прекрасное. Я его купила на рождественской распродаже в прошлом году. Короткое, ярко-красное, с достаточно заманчиво выделенной зоной декольте и в меру пышной юбкой. Так что, даже если бы мне было во что переодеться, то я бы не стала. Тем более, если это нужно сделать по просьбе человека, похитившего меня.

Иду к гостям и занимаю своё положенное место на стуле рядом с Эйдоном.

– Кэролайн, стол просто прекрасен, – говорит Генри с уже набитым ртом курицей.

Моя рука тянется к графину с соком, и меня останавливает громкий вскрик Сары.

– Боже!

Мы замираем, глядя на неё.

– А где же твоё кольцо?

Крикнула так, как будто на столе ползёт паук, а на самом деле просто не увидела кольца?

– Эйдон? – Вопросительный взгляд женщины летит в сторону моего «жениха».

– Правда, Эйдон, как-то некрасиво. Говоришь, что девушка занята, – интересующийся взгляд Стена скользит по мне, – а колечка-то нет.

Я смотрю на замешавшегося на пару секунд похитителя. Шах и мат, Эйдон?

– Почему это нет? Есть. Она его оставила в спальне.

Эйдон ставит странный акцент на слове «спальня» и поднимается со своего стула.

– Он немного нервный сегодня, – поясняю, чтобы не вызывать лишних вопросов, когда Эйдон уходит. Он же не бросает меня одну гостями? Естественно, оставляет.

– А что же с рукой? Перебинтована…

Невеста-суицидница. Было бы здорово для разрушения репутации Эйдона. Но в ответ Нику я всё равно почему-то говорю:

– Случайно поранилась на кухне.

Момент с наручниками лучше уж вообще нигде не упоминать.

Через пару минут бестолковой болтовни Сары об одежде и магазинах, Эйдон возвращается и встаёт прямо надо мной. Я поднимаю глаза, чтобы уловить, что он хочет от меня. – Протяни руку, – с легкой хрипотцой говорит он. Встаю с места и протягиваю раскрытую ладонь, пока все за столом затихают. Парень усмехается. – Ну чего ты, как в первый раз. Эйдон раскрывает свою ладонь, и я замечаю в ней маленький золотой ободок с крупным бриллиантом. Свободной рукой он поворачивает мою руку. Секунда, и кольцо скользит по моему безымянному пальцу. – Идеально подходит, – удивленно шепчу я, так как размер и вправду как раз. Парень поджимает губы. – Ты же его не в первый раз видишь, милая, – тоже шепчет Эйдон, на случай, если нас кто-то услышит. Мягко улыбаюсь, глядя на кольцо. Интересно, откуда оно у него? Может, кольцо матери? Насколько я знаю, мой брат хранит кольцо нашей мамы на случай появления «той самой». Раньше я очень хотела забрать его себе. Для меня было странно, дарить кольцо покойной матери чужому человеку. Но с годами я стала понимать, как важно это для Кристофера. Поэтому, думаю, тут та же история. Наши глаза встречаются всего на какое-то мгновение, и Эйдон отводит взгляд.

Нельзя забывать, он – не тот незнакомый красавчик, от которого у меня снесло голову. Он – ненормальный маньяк, который похитил меня и беременную девушку, которая несчастно сидит наверху в своей комнате, потому что он не может уследить за нами обеими внизу.

Большую часть ужина я интересуюсь, расспрашиваю гостей о их жизни, работе, хобби. Собственно, веду себя слишком раскованно для той, кого похитили. Не то, что бы мне нравится моё положение. Просто… Просто мне знакомо это чувство уже. Я по сути всегда была где-то пленницей.

Через два месяца после смерти родителей старший брат на пару с дядюшкой, который стал нашим опекуном, решили, что родной дом – не моё место. Они отправили меня в школу с проживанием в Лос-Анджелесе. Я, думая, что если меня исключат, то меня вернут домой, творила всё, что мне приходило в голову. Но не тут-то было. Дом, как будто перестал быть моим домом. Никто не хотел меня там видеть, а я не хотела это принимать. И таким образом за два года, я поменяла семь школ, после чего, мои самые близкие люди просто перенаправили меня с Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. При чём не просто в школу, а в девичий пансионат, в котором исключение никак нельзя было заслужить. Там была особая система наказаний. Из не особо приятных воспоминаний меня вырывает яркий голос Сары.