– Итак… – начал было он, я приготовилась слушать, но увы…

Здесь в дверях залы появился, надо полагать, сам генерал Селезнев с супругою, поэтому мое внимание незамедлительно переключилось на эту блистательную, не побоюсь этого слова, пару.

Валерий Никифорович и вправду оказался мужчиной представительным и, по всей видимости, действительно довольно крепким, как и говорила молва. Об этом, по крайне мере, весьма красноречиво свидетельствовала его высокая, крупная фигура с военной выправкой и гордо посаженная голова. Черты лица его были приятными, хотя несколько резковатыми – большой прямой нос, круглые светло-ореховые глаза, яркие губы под шикарными усами с редкой проседью, с подусниками и густыми бакенбардами. Чем-то он походил на императора, и из этого я сделала вывод, что генерал по своим убеждениям не иначе, как поклонник императора. Он был в расшитом золотом мундире и при всех своих регалиях. Держался бодро и производил впечатление внушительное.

Его супруга, Елизавета Михайловна, довольно высокая для женщины, обладала завидной статью. Светлые густые волосы причесаны на парижский манер, платье замечательного цвета пармских фиалок, с декольте, с широким кринолином. Оно прекрасно сочеталось с ее васильковыми глазами. На белоснежной шее Елизаветы Михайловны было надето прекрасное бриллиантовое колье, в центре которого сияли и переливались в свете люстр два больших изумруда и три, не меньшего размера, сапфира. Должно быть, такое украшение стоило целое состояние.

Черты ее спокойного и красивого лица были мягкими – небольшой аккуратный носик уточкой, пухлые губы, легкий румянец на нежных щеках, высокий чистый лоб. Она и вправду была чудо как хороша. Я подумала о том, что мы с Елизаветой Михайловной почти ровесницы, но, глядя на ее стройную фигуру и беззаботное выражение лица, даже как-то не верилось, что она – почтенная дама и мать семейства, так она была непосредственна и по юному свежа.

– Михаил Дмитриевич, – обратилась я к Позднякову, дождавшись паузы в его рассказе, – а ведь это, должно быть и есть Селезневы, в честь которых, неофициально, конечно, и устроен этот бал. Не так ли?

Поздняков проследил за моим взглядом. Генерала с супругой уже приветствовал князь Щербатов. Их окружили влиятельнейшие люди нашего города и, судя по всему, генералу пришлось по вкусу такое внимание. Он оживленно о чем-то говорил, улыбался, даже, похоже, шутил. Елизавета Михайловна так же была приветлива и мила. Михаил Дмитриевич согласно закивал головой.

– Да, это и есть главный гость нынешнего вечера. Вас еще не представили? – я качнула головой. – Ну, что ж, это вполне поправимо. Думаю, что Владимир Алексеевич непременно исправит это нынче же.

Я улыбнулась, вспомнив сопроводительную записку предводителя дворянства. В итоге так и оказалось. Господин Щербатов представил меня генералу и его супруге чуть позже. Генерал оказался шутником и весельчаком, супруга же, наоборот, дамой великосветской и сдержанной. Я была приглашена к ним на обед в субботу. Елизавета Михайловна, похоже, очень любила своих детей, поскольку настояла на том, чтобы ушли они с вечера немного раньше, сославшись на то, что дети одни. Селезнев благосклонно отнесся к пожеланию жены, и они отправились в числе первых.

Я за весь вечер потанцевала только с Поздняковым, не потому, что кавалеров больше не нашлось, а потому что чувствовала еще небольшую слабость после болезни. Тем не менее, Елизавета Михайловна, прежде чем покинуть Дворянское собрание, успела станцевать несколько туров вальса. По всему было заметно, что она пришлась, как это говорится, ко двору и пользовалась большой популярностью среди наших кавалеров. Да и супруг ее тоже, надо сказать, на месте не сидел, не то, чтобы протанцевал весь вечер, но все же…