– А, ясно, но Вы зовите, если что. И кстати, в допросной есть кулер, товарищ майор, – сказал офицер и пошел в сторону дежурной стойки, при этом одарив Петра легкой ухмылкой.

Ну вот, опять, подумал Петр, опять этот взгляд, они все считают меня пустым местом и только и ждут, когда я оступлюсь. Но я не доставлю им этой радости.

Под впечатлением от своего странного посетителя, Петр направился в архив, который располагался этажом ниже. Здесь хранились только свежие дела, но случаю в газете был всего месяц, поэтому дело точно было там. Непонятно почему, но Петр решил проверить слова этого странного парня.

В деле говорилось всё то же, что и в газете. Газета, Глеб сказал, что видел газету, но в деле ничего не сказано, что на месте преступления вообще были газеты. Может быть, газета была, но преступник ее забрал? Что за чушь, оборвал он сам себя. Я что, верю в какие-то бредни? Во сне он увидел, как же. Или… Нет, надо закончить этот разговор.

Петр вернулся в допросную, неся в руке материалы дела. Глеб смотрел куда-то в сторону и теребил в руке край своего шарфа. Казалось, его совершенно не беспокоит атмосфера этого места. Петр поймал себя на мысли, что впервые видит подобное.

– Вот дело Филатова, – начал он, положив папку с делом на стол перед гостем, – здесь ничего не сказано о газете.

– Конечно, в этом-то и суть, что убийца забрал эту газету, это я и видел, и рука, я говорил про ожог на руке?

– Да, говорили, но зачем было забирать газету?

– Наверное, что-то в ней могло скомпрометировать убийцу. Наверное, Филатов что-то прочитал о нем, и мог ему навредить…

– Много читаете детективов? – по лицу Петра пробежала легкая усмешка.

– Пытаетесь иронизировать, офицер? – парировал Глеб. – Бросьте, займитесь лучше делом.

У Петра не было слов выразить свое возмущение поведением гостя. И в то же время было в нем что-то, что заставляло прислушаться к его словам, этот его взгляд…

– Послушайте, Петр Сергеевич, – прервал молчание Глеб, – я понимаю, звучит, мягко говоря, не очень. Я сам не рад, что мне пришлось сюда идти и рассказывать про сон, я же понимаю, что выгляжу идиотом. Но не моя вина, что полиция не нашла убийцу, и замяла это дело. А мне как жить? Совесть не позволяет мне спать спокойно, зная правду. Послушайте, – парень говорил полушепотом, – необязательно кому-то показывать этот Ваш протокол допроса, который Вы, кстати, перестали писать минуты через две нашей беседы. Просто проверьте сами, в одиночку, ну я же вижу, Вы усомнились, а вдруг я прав? Сами посудите. Дата известна, много газет выходит в этом захолустье в день? Раз старик был опасен для убийцы, значит, они знакомы. А много, интересно, у него найдется знакомых с ожогами на руках? Ну же, офицер, сделайте это, ну, пожалуйста, ради моей совести.

Петр молча слушал парня, и не мог выдавить в ответ ни слова. Тот словно гипнотизировал его каждой своей фразой.

– Ну хорошо, – продолжил Глеб, – начистоту. Не ради моей совести, на кой черт она Вам, я понимаю. Тогда, может быть, ради себя? Представьте, каково будет удивление всех Ваших новоиспеченных коллег, если Вы распутаете дело, которое они просто откровенно проморгали. Они не смогут больше ехидно улыбаться Вам в след. Или сейчас они делают это в глаза? Вы докажете им, что Вы – настоящий мастер своего дела. И совсем не нужно говорить, что я как-то повлиял на Вас в этом расследовании. Никто же не знает, кто я, и зачем я здесь. Награда мне не нужна, я просто хочу спокойно спать по ночам, не терзаясь, что помог убийце избежать наказания, когда мог помочь восстановить справедливость. Ну же, офицер, что скажете?