Итак, ремонт закончен, вызывают с заставы водителя с сопровождающим, машину гонят на заставу. Целый месяц, пока машина была на ремонте, застава бегала по всем «срабатываниям» пешком на своих двоих. Да и после ее возвращения, скорее всего, бойцов ждет то же самое: ремонт-то сделан некачественно – то масло подтекает, то тормоза отказывают. И тогда берет старшина записную книжку и звонит своим друзьям с просьбой выручить и помочь с ремонтом машины. Пригоняют ее, допустим, на угольный разрез или в колхоз и устанавливают все новые запчасти. Регулируют нужные агрегаты – и всё, машина как новая, снова катит по пограничным дорогам, доставляя в нужные места пограничные наряды для охраны государственной границы СССР. Спасибо шефам, по-нынешнему – спонсорам.

И таким образом ремонтировалась вся техника пограничной заставы в те, «мои» времена. Нет, конечно, существовали и показательные заставы, где все было новое, все блестело и сверкало. Туда и возили всех гостей и проверяющих. Да и то в основном для отдыха (попойки в бане или рыбалки с охотой). Конечно, это позор, но это «наш» позор, а гражданским лицам до него вовсе нет никакого дела.

Если, находясь на учебном пункте, солдат месяц не пишет писем домой, родители звонят командиру части: «Что с нашим сыном?» Поднимается настоящий переполох, всех солдат усаживают в ленинской комнате и принудительно заставляют писать письма домой. Затем заклеивают их в конверты без марок и относят на почту. На пограничной заставе такого ажиотажа не было, особенно в отдаленных местах. Один раз в месяц прилетал вертолет и то, если погода летная, оставлял письма, присланные из дома, и забирал те, что написаны домой. Но наши люди, как известно, в любой ситуации найдут выход, а смекалка солдат зачастую не имеет границ. На одной из высокогорных застав я стал свидетелем невероятного эпизода, который поначалу привел меня в ужас.

Письмо домой – это святое

Однажды ночью, ближе к утру, иду я вдоль системы на очередную проверку. Вдруг замечаю вдалеке какое-то шевеление и небольшой силуэт на линии горизонта, который то появляется, то исчезает, временами надолго. Волки и лисицы обычно вдоль «колючки» не бегают – они ходят напролом по уже давно натоптанным тропам. Кстати, это из-за них часто срабатывала система, доставляя пограничникам большие неприятности в виде марш-броска для закрытия рубежа прорыва. Но этот то ли зверь, то ли человек перемещался мне навстречу именно вдоль системы. Когда силуэт оказался достаточно близко, чтобы его можно было рассмотреть в бинокль ночного видения, я увидел нечто меня поразившее. Какой-то невиданный ранее зверь двигался в мою сторону с довольно приличной скоростью. Я принял положение для стрельбы лежа и стал наблюдать, приготовившись к любой неожиданности вплоть до применения оружия. Докладывать дежурному по заставе не спешил – откровенно говоря, не хотелось выглядеть смешным.

Когда чудовище приблизилось на расстояние выстрела, я решил еще раз посмотреть на него в бинокль и увидел свиное рыло, на котором сверху было что-то привязано – то ли взрывчатка, то ли какая-то посылка. Невольно вспомнился фильм про войну, когда собаки с минами на спине бросались под немецкие танки и взрывали их. Стало немного жутковато. «Пальнуть, что ли?» – мелькнуло в голове. Пока я размышлял, это «чудо» было уже рядом. Почуяв мой запах, оно захрюкало и остановилось, а затем, принюхиваясь, медленно двинулось в мою сторону. «Фу…», – с облегчением выдохнул я. Чудовище оказалось обыкновенной домашней свиньей, приблизительно год отроду, на холке которой был прочно закреплен чем-то набитый вещевой мешок.