Она встала, подошла к шкатулке, которая стояла в шкафу, достала и протянула мне свёрнутый вчетверо лист. Бумага была серая, осталась только середина листка, а верх и низ сгорели. Я её развернула и прочитала:

« До седьмого колена

Не откажусь под страхом смерти

До последнего своего вздоха

Пока кровь моя не остынет

Есть только один мой хозяин

Нету никого выше его

Каждое его слово моя жизнь

Мои пронесут

Крепка клятва

Нерушима не отступлю

Сердце не моё

Отдала Шифину»

Баба Нюра снова заговорила:

– Вам надо поговорить с Веркой Суриной, она через два дома от меня живёт, она раньше ближе всех с Файкой была знакома. И мать её Раиса тоже к Файке часто ходила. И когда Раиса умерла, Файка её на свои деньги похоронила. Поговаривают, что это Файка Верке приколдовала мужа. Верка тогда только школу закончила, и Сурин за другой ухаживал, а Верке он шибко полюбился. И на тебе – объявляют вдруг, что свадьбу играть будут. Мы все удивились, а Верка такая счастливая бегала. Съездила в город, привезла Файке отрез шерстяной, и сама пошила ей костюм. Вот и думай, что хошь. Правда, Сурин недолго пожил с Веркой. У них дочка народилась, Сурин очень её любил. Он конюхом работал. Бывало, посадит её с собой на лошадь, и катает по деревне. А потом собрал свои вещи и в город уехал. Дочке года три всего было. Верка всё ждала, когда он за ними приедет, да не дождалась. Он там другую нашёл. И ещё трое ребят у него там родились. Верка с заплаканными глазами всё к Файке бегала поначалу. А потом перестала, наверное, рассорились.

– Спасибо, баба Нюра, за гостеприимство и за Ваш рассказ. – Сказала я, когда мы встали из-за стола и пошли к выходу.

– А вы что, собрались никак в Файкином доме ночевать? – С тревогой в голосе спросила баба Нюра.

– Да, завтра за нами Дима Волков приедет, мы одну ночь только там заночуем. – Ответил Сакатов.

– Вы что! Нельзя там ночевать. Там по крыше до сих пор иногда эта кошка чёрная ходит! – Вскрикнула баба Нюра – Не только я, и другие её там тоже видели. Приходите ко мне, я вам постелю, у меня места много.

– Так нас же двое! Чего нам бояться. – Слабо возразила я, хотя холодок после её слов уже пробежал у меня по спине.

– Да хоть трое! – Снова вскрикнула она – Она там напропалую колдовала, вечно у неё по ночам свет в окнах мигал, будто сигналила кому. Мы по ночам даже мимо её дома боялись ходить, не то что там на ночь оставаться! Ничего не знаю, сейчас приготовлю вам постели, и приходите. – Командным тоном закончила она.

Мы ей объяснили, что для этого и приехали, чтобы разобраться во всём, но пообещали, что если будет совсем страшно, так придём к ней. Она только охала, провожая нас. Она вышла с нами на улицу, показала дом Веры Суриной и Фёдора Лобина.

– Оля, а клятва-то кровью написана. – Сказал тихо Сакатов, когда мы остались вдвоём – Это клятва ведьмы своему хозяину. Но очень странно, клятва выполнена по всем законам, да принесена не тому.

– Почему? – Спросила я

– Клятва такая даётся ведьмой своему повелителю, всё правильно, и на крови, всё так. Но даётся клятва дьяволу. Имя колдуна никогда не пишется в клятве. Интересно, этот Шифин сам поставил себя выше дьявола?

– Или у него есть верительные грамоты от него? – Высказала я предположение.

Напротив бабы Нюры жила тихая старушка Серафима Павловна, она сидела на лавочке возле своего дома и приветливо с нами поздоровалась. Мы решили не проходить мимо, и я села рядом с ней на небольшую низкую лавочку. Я начала спрашивать про её здоровье, как ей тут живётся. Она мне охотно отвечала, а потом спросила:

– Вы случаем, не родственники Феломены?