– Понятно, что это был Апос, он предлагал тебе что-то?

– Нет, ничего не предлагал, я сказала ему прямо, что знаю, что это он, и что мы хотим, чтобы он нас отпустил, но он на это ничего не ответил. Вот и всё.

– Мда, ну ты и переговорщик. Что ты там ему сказала, что мы хотим, чтобы он нас отпустил?! Да с чего бы ему просто так нас отпускать, мы теперь в его цепких лапах, его всё устраивает, а уйти надо нам. Он если и отпустит нас, то на определённых условиях, об этом надо было говорить. а не мямлить.

– Да, ты права, извини, я не смогла. Я не была готова к этому и больше не пойду, не хочу больше.

– Тебя никто и не пустит, – сказала Бари. – Ладно, теперь моя очередь, я потолкую с ним.

– Ещё один переговорщик нашёлся.

– Да, я попробую. Если не получится, тогда пойдёшь ты. Я справлюсь, не переживайте.

– Ладно. Помнишь хоть, что надо говорит?

– Помню, не мямлить, ничему не верить. Но мямлить я вроде и не умею.

– Ага, давай, не продай там лошадь за шапку сухарей.

Бари удалился от своих спутниц и пошёл вдоль стены злосчастного города. Честно говоря, он не верил во всю эту историю про Апоса и считал, что Винилин просто спятила. Но теперь если и Алорон видела его, значит он действительно где-то здесь и действует. Ну что же, он тоже не лыком шит, хотя вся накопленная веками гномья мудрость в один голос говорила, что ни в коем случае нельзя делать ничего такого, что он пытается сделать сейчас. Шутка ли идти разговаривать с самим Апосом… Но обстоятельства были исключительные. Как бы там ни было, нельзя ударить в грязь лицом перед древним злом. Даже если Апос его убьёт, он должен держаться с достоинством. Смерть так смерть, но он не дрогнет и не склонится перед этой тварью.

И тут несколько отвлекшись от своих мыслей, Бари увидел впереди себя, среди деревьев высокую фигуру незнакомой ему ранее эльфийки. Она стояла на открытом месте совершенно ни от кого не прячась, при этом пристально смотря на самого гнома. Воля Бари было дрогнула, но он тут же собрал её в кулак. Произошло короткое внутреннее борение и стремительно наступавшие на гнома страх, опустошенность и отчаяние внезапно рассеялись, и Бари почувствовал состояние внутреннего покоя. Он спокойно приблизился к высокой фигуре и первый заговорил с ней.

– Желаю тебе всего самого плохого и пусть на тебя придут семь великих проклятий, Апос, одно из изверженных в древние дни. Злую шутку сыграла со мной судьба, принудив говорить с тобой. Я предпочёл бы дать слово моему топору в этой беседе, но, тем ни менее… Я хотел бы узнать, на каком основании, ты, полупризрачное существо, смеешь удерживать нас возле этих заколдованных стен, когда никто из нас никогда не сотрудничал с тобой? Отвечай мне!

– Ты прав что ненавидишь Апоса и призываешь на него семь великих проклятий, он действительно того достоин, но что мне до того? – заговорила с ним Истриэль мягким голосом. – Я не Апос и мой путь лежит отдельно от него. Впрочем, тебя не это интересует. Хочешь знать почему магия этого места не отпускает вас? Я скажу тебе об этом. Ты, в отличие от своих спутниц, прекрасно знаешь, что в этом мире есть места куда совершенно не следует соваться, их надо остерегаться, обходить стороной. Нельзя, к примеру, совать руку в пламень огня, иначе она сгорит, и неужели виной этому будет огонь, а не тот, кто сунул в него руку? Вы сделали тоже самое, зашли в запретное место, магия которого подействовала на вас. И как же ты теперь хочешь договориться с огнём, чтобы он не жёг твою руку?

– Это всё пустая болтовня, а я пришёл говорить с тобой о деле. Не увиливай. Я знаю, что ты можешь выпустить нас отсюда. Если бы всё было действительно так, как ты говоришь, ты бы и само было бы рабом этого места и не могло бы его покинуть. Но я сильно сомневаюсь, что это так. Скажи прямо, чего ты от нас хочешь?