Я тоже улыбнулся в ответ и сказал:

– Правильно, так как сто вычесть сорок, получается шестьдесят долларов, которых не хватает на дорогу из города «N» в город «K», да плюс, а точнее минус, еще нужно на что-то питаться, и во что-то одеваться. Вот и получается, что ничего не получается.

– Понятно, – задумчиво произнес Киля, – А если подрабатывать где?

– Да, кому ты нужен? Не в Нью-Йорке живем. Где ты подработаешь? – ответил я, – Наподрабатывался уже за два года, кидалово одно везде. Со стройки деньги до сих пор жду, а другие работки у меня такие, что кони двинуть можно. Надоело все.

– Понятно, – произнес Киля, – Может с универом все таки поспешил?

– А какой смысл. Какой из меня физик? – ответил я, – Да и сколько уже можно этот жир грузить.

– Какой еще жир? – переспросил Киля.

– Обыкновенный, по двадцать килограмм брикет. Ночь на станции вагоны грузишь, если до утра дотягиваешь, то деньги дают. Если не выдержал, то все досвидос гонорару, такая вот у меня сейчас работа, чтобы на учебу ездить, романтика блин, – ответил я.

– Хуже чем в армии, – задумчиво произнес Киля, затем добавил, – Дела.

– Не говори, но ладно о грустном, прорвемся, – сказал я и достал из рюкзака изрядно потертый мобильник.

Киля взял телефон и сказал:

– За «мобилу» тебе отдельное спасибо, – Киля похлопал меня по плечу, и затем нажал кнопку включения мобильного телефона.

Телефон выдал скромную мелодию.

– Особенно за полифонию, – добавил Киля.

– Тут ее нет, – ответил я, и тоже похлопал друга по плечу.

Мы оба улыбнулись.

– Ты это? – спросил Киля, – В следующий раз когда приедешь?

– Думаю через недельку заскачу, – ответил я, – Звони теперь если чего надо, подвезу. От Медведя тебе «респект» кстати, на той неделе к нему в «автобат» заезжал.

– Уважуха, – сказал Киля, – Как он там?

– Так же, как и ты здесь, служит, – ответил я.

Еще со старого немецкого моста с могучими железными дугами, что нависал над черной паутиной, сплетенной из рельсов, шпал и железнодорожных фонарей, можно было легко наблюдать, как к серой бетонной платформе, рядом с которой покоилась вереница блекло-красных, местами ржавых, товарных вагонов, подобно муравьям в муравейник, стекалась людская толпа.

Я спустился под мост и зашагал вдоль железнодорожных путей по разбитой булыжной дороге. Через десять минут мои ноги достигли пункта назначения, а перед глазами открылась следующая картина.

Неподалеку от платформы, возле сваленных грудой строительных плит, потрепанный жизнью худосочный интеллектуал, лет шестидесяти, переодевался в старое синее трико с вышитым на груди гербом «Союза Советских Социалистических Республик». Этот пенсионер снимал с себя свой заношенный пиджак черного цвета, галстук, и, такую же выцветшую от времени, синюю рубашку, наряд, который этим днем не принёс ему лучшей работы, чем та, которая ждала всех нас впереди. Недалеко от пенсионера, на бордюре перрона, сидела группа крепеньких подростков лет 17-ти. Один из этих ребят, рыжеволосый крепыш, похожий на случайно выпавшего с лошадиной повозки крестьянского сына, задумчиво грыз яблоко.

Собравшихся около платформы людей было где-то человек сто. Каждый расположился кто как смог. Кто-то сидел на земле, кто-то стоя покуривал дешевенькие сигареты, кто-то поглядывал на наручные часы, а кто-то, облокотившись о фонарный столб печально смотрел в сторону булыжной дороги. Основную массу пришедших составляли мужчины средних лет. Кое как одетые, обросшие щетинами и бородами, они, как грязные воробьи сбились в серую кучу в предвкушении начала работы.

Через пол часа ожидания, со стороны дороги, послышался звук автомобиля, неспешно едущего по ухабистой брусчатке. Похоже было на то, что водитель никуда не спешил и со знанием фарватера аккуратно объезжал выбоины дороги. Через какое-то время, в поле зрения показался и сам автомобиль. Это был новенький пикап «Митсубиси L-200», который деловито зарулил прямо в толпу собравшихся.