– Ну, как же! Я с помощью интуиции и логики разгадываю криминальные загадки, отлично дерусь, имею чёрный пояс по карате, быстро бегаю, ловко прыгаю, стреляю с двух рук, профессионально вожу автомобиль…

– Да, да, – закивал он, прервав её оду своим достоинствам, – всё это очень важно для семейной жизни. Видимо, этому и учили девушек в институте благородных девиц.

– Извини, что разочаровала, – фыркнула она, – домашнее хозяйство меня не интересует. Гладить я умею только котов и мужчин. Сварить, правда, чего-нибудь смогу, но…

– Не хочу, – закончил он за неё.

– Точно! Так что, – она выразительно пожала плечами.

– Так я не в претензии, – ответил он. – К тому же сам всё, что нужно, делать умею.

– Морис! Я всегда говорила, что ты сокровище! – искренне проговорила Мирослава. – Можно только позавидовать той женщине, которой ты достанешься в мужья.

– А вы не хотите стать этой счастливицей?

– Стать счастливицей хочу, а замуж идти не хочу, – вздохнула она.

– Тогда доедайте кашу, – в тон ей вздохнул Морис.

После завтрака они убрали всё со стола и вышли на веранду.

– Тебе не кажется, что скоро осень? – спросила Мирослава.

– Не кажется, я знаю это наверняка, – ответил Морис.

– Какой ты умный!

– А то!

– Тогда иди к своему ноутбуку и узнай мне как можно больше о самом Ярославе Ильиче Королёве и о его семье.

– И ты, Брут? – усмехнулся Морис.

– Что ты имеешь в виду? – изогнула бровь Мирослава.

– Только то, что вы, как и Шура, занесли Королёва в список подозреваемых под номером один.

– Ничего подобного! – возразила она. – Я уверена, что Наполеонов кандидатуру учителя на роль убийцы никогда не рассматривал всерьёз. Как и я.

– Зачем же он познакомился с ним?

– Обычная привычка профессионала отрабатывать все возможные версии.

– Вы заинтересовались Королёвым по этой же причине?

– Не совсем. Сначала после визита вдовы убитого я беспокоилась, как бы на него не навесили всех собак. Но после рассказа Шуры я поняла, что Королёв вне подозрения. Зато сам по себе учитель – личность весьма интересная.

– Чем же?

– Своей способностью влиять на окружающих.

– Думаю, что призрак коммунизма в современном мире так же безопасен, как и призрак отца Гамлета.

– Не скажи! Ты не заметил, как вчера искрил и даже истерил Шура.

– Что-то такое было, – согласился Морис.

– И это случилось с ним после общения с Королёвым! Теперь постарайся представить, какое влияние он может оказывать на юные неокрепшие души.

– Я бы представил, – улыбнулся Морис, – только есть одно «но».

– Какое?

– Эти юные души развращены интернетом и впитываемыми с детства из окружающей среды установками на потребительскую жизнь.

– Не все же!

– Не все. Но многие. Тачки, ночные клубы, поездки за границу, «кешбэки и на это, и на то».

– А ты знаешь, Морис, если Королёв сплотит вокруг себя своих учеников, то они вполне справятся со всеми твоими «но». К тому же этому могут поспособствовать изменившиеся тенденции.

– Не понял.

– Ладно. Неважно. Вернёмся к Тавиденковым. Я беспокоюсь за их дочь Дашу.

– С чего бы это? – удивился Морис.

– Девушка тоже училась у Королёва, и она любит его сына.

– А отец возлюбленного встал на дыбы.

– Вот именно!

– Кажется, мы вернулись к точке отсчёта, и я вынужден задать вам вопрос: «Не думаете ли вы, что Королёв убил Тавиденкова, чтобы помешать воссоединению его дочери со своим сыном?»

– Нет, я так не думаю.

– Хотя человек с воображением и его установками вполне мог именно так обставить место убийства.

– Не думаю, что пенсии и зарплаты учителя хватает на ананасы и рябчиков.

– В принципе, да.

– Насколько мне помнится, ещё Максим Горький говорил: «Нелепо же платить гроши человеку, который призван воспитывать народ! Нельзя же допускать, чтобы этот человек ходил в лохмотьях, дрожал от холода…» Что-то мне подсказывает, что с тех пор мало что изменилось.