– Я? – Милана взглянула на неё. – Неожиданно.

– Я просто не выспалась сегодня, – смущённо оправдывалась Маша.

– Взаимно, – просияла в ответ неправдоподобно бодрая Милана. – Не понимаю, зачем люди стремятся в эту пробку.

– Конец рабочего дня, – объяснила Маша.

– Да я про Москву. Что здесь, что в Нью-Йорке так много мигрантов.

– Ты против мигрантов? – осторожно уточнила Маша.

– Не против, не за, – безразлично сказала Милана, постукивая пальцами по рулю. – Сама по жизни мигрант. А ты?

– А я гостья столицы, – призналась Маша.

– И в этом мы с тобой похожи! – с довольным видом сказала Милана.

– Только в этом и похожи, – Маша улыбнулась.

Милана покосилась на неё.

– Тебе нравятся животные? – спросила она.

– Собак люблю. А что?

– А хомячков продаёшь от нечего делать?

– От нечего кушать.

Милана кивнула, словно получив подтверждение какой-то своей теории. Затем сделала музыку громче и приоткрыла окно, впуская в салон вечерний воздух. Вскоре, однако, она пожалела об опрометчивости своего поступка и, изолировавшись от внешних запахов, глубокомысленно изрекла:

– Пробки существуют, чтобы в них стоять, чтобы в них подумать, газом подышать.

Маша рассмеялась, ощутив близость взаимопонимания с этой эксцентричной лиричной моделью, так неожиданно вошедшей в её жизнь.

– Если думаешь, что счастье приходит под звук каблуков Louboutin – надевай мои туфли немедленно! Ой, sorry, я сегодня в Prada, – рассмеялась Милана.

Маша улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Быть такой, как ты, это целое искусство, – сказала она без тени иронии.

Милана улыбнулась. Зазвонил её телефон, и она, взглянув на часы, ответила. По отдельным репликам Маша поняла, что речь идёт о какой-то девушке, которую Милана с нежностью в голосе называла сукой.

– Скиньте фотку, я с ним поговорю, – сказала она на прощание и положила свой iPhone на стол.

Заметив внимательный взгляд Маши, Милана пояснила:

– С Брузером поговорю, девушку ему нашла.

– Ты будешь бассету фотки показывать? – уточнила Маша.

– У него же есть право выбора.

Маша не успела прокомментировать это необычное заявление, так как в это время к ним подошёл незнакомый парень и без приглашения сел за их столик.

– Ну, как тебе, Смоленская? – спросил он, обращаясь к Милане.

– Nice place, but where are your manners?33 – строго спросила Милана.

– Oh, fuck, sorry34, – он посмотрел на Машу и улыбнулся. – Геннадий Смирнов, знаменитый лондонский ресторатор и владелец этого высококлассного заведения.

– Отличающийся высококлассной скромностью и склонностью к масштабному преувеличению, – с улыбкой подхватила Милана.

– Смоленская, – сердито пробурчал Геннадий.

– Relax, Ген. Мы с тобой гиперболы офигенности. Огромные в своём величии, тщетные в своём тщеславии.

– Не согласен, – возразил Гена.

Маша рассмеялась, наблюдая за ними. Смирнов был улыбчивым и широколицым, его добрые серые глаза светились жизнеутверждающим оптимизмом, а русые волосы казались слегка взлохмаченными, вызывая желание пригладить их. Борясь с этим искушением, Маша посмотрела на Милану, элегантную и собранную в своём глянцевом совершенстве.

– Твоё право, Ген. Познакомься, это Мари, Мэри, Маша, – Милана улыбнулась. – Моя лучшая подруга, чудом найденная в этом циничном мегаполисе.

– Очень приятно, – Гена окинул Машу оценивающим взглядом.

– Очень взаимно, – улыбнулась Маша.

– Не видел тебя раньше, – отметил Гена.

– Снова взаимно, – сказала Маша.

– Так, взаимность – это чудесно, но мы с Машей were talking35, – мягко вмешалась Милана.

– А я так и понял, – сказал Гена. – Подошёл посидеть, поболтать. Раз в два года видимся. О, какие люди!