– Да, – с ехидной улыбкой, прекрасно понимая свое влияние на девушек, кивнул он. – Максим Олегович, – он протянул руку.

– Очень приятно, – я пожала ее. – Можно сразу вас попросить, перестаньте на меня так смотреть! – я не знала, что делать в ситуации, когда смущаешься перед молодым человеком, поэтому сразу начала выстраивать оборону.

– Как именно смотреть на вас? Что вы имеете в виду? – он насмешливо наблюдал за моей реакцией.

– Как змея на хомячка, когда она готовится его проглотить, – после этих слов кабинет залил хохот моего врача. Я покраснела еще сильнее.

– Это интересно. Где вам будет удобнее? На диване, – он показал рукой в сторону дивана. – Или на кушетке?

– Начнем с дивана, – ответила я, и засмущалась уже от своего двусмысленного ответа.

Наконец я расположилась на диване и отдала ему документы из больницы, в которых была подробно описана моя травма головы. Взяв документы, он опустился за свой стол и внимательно стал разглядывать каждый листок. Наблюдая за тем, как он вникает в суть описанного, я думала о том, что этот мужчина награжден природой редкой красотой. Не той слащавой красотой, о которой мечтают все девушки и которую показывают в фильмах, а мужской, брутальной и где-то грубой красотой.

– Что именно вас привело ко мне? – изучив документы, спросил он.

– Для начала то, что я хочу восстановить память, – мой тон стал серьезным и все смущения мгновенно исчезли.

– Так, а еще…– взгляд его изменился. Теперь он изучал меня и внимательно слушал каждое мое слово.

– А еще, в свете этих событий с полной потерей памяти, я никому не могу довериться из своих близких. И мне нужен человек, который смог бы меня слушать.

– Интересно, прошло чуть больше года с момента аварии, дома вы находитесь около полугода и этого вам не хватило, чтобы понять, кому из своих родителей или друзей вы можете доверять? – его голос был убаюкивающим. Он говорил тихим басом, медленно и отчетливо.

– Именно. У меня чувство, что все мне чего-то не договаривают. Это уже становится какой-то паранойей. Мне кажется, что все, кого я знаю, состоят в каком-то сговоре.

– Против вас?

– Да. Я не знаю, как это объяснить… – я начала нервно махать руками, мне казалось, что он принимает меня за сумасшедшую.

– Так, хорошо. А на счет вашей памяти. Вы совсем ничего не помните? – он достал из ящика блокнот и ручку.

– Нет. Мое первое воспоминание – это то, как я открыла глаза в больнице. Мне было очень страшно, потому что я не знала кто я, где я и что со мной произошло. Я даже не помнила, как я выгляжу, до того, как не посмотрела в зеркало.

– То есть, полная амнезия, – сам себе сказал он.

– Да. Но, как ни странно, когда я пошла первый раз в университет, преподаватель начал нам задавать вопросы по темам, которые мы проходили раньше, и я знала ответы на них. Я знаю, как доехать от одного места к другому, я знаю, где находятся некоторые рестораны, но при этом ничего не помню из того, что касается лично меня.

– Это так сказать мышечная память. А больше в вашей памяти ничего не всплывало?

– Вы знаете, однажды мне приснился сон… – я подробно рассказала, что мне снилось, и доктор долго обдумывал мои слова.

– Огорчу вас, не факт, что это восстановился кусок из вашей памяти. Во снах мы видим либо то, что когда-то видели и переживали, либо наши фантазии. Вполне возможно, что перед сном вы читали что-нибудь о той катастрофе или думали об этом, вот поэтому вам такой сон и приснился.

– Да, но я же потеряла память из-за удара, а как раз этот момент мне и снился во сне, – я начала спорить. Я и слушать не хотела, что это всего лишь мои фантазии.