– Мы что, одну секунду всего спим?

– Кто одну, а кто и все три – особенно, если видит сны.

– А если сны грустные?

– Значит, день будет веселый. И наоборот.

– Деда, а, правда, что человек произошел от обезьяны?

– Конечно, правда. Есть такие, что и от крокодилов произошли, и от бегемотов с ехиднами. Ты вот, скорее всего, от кенгуру произошел. Или от кузнечика.

– Потому что прыгаю? – Юрка счастливо смеялся. – Да… Это я люблю. А скажи, деда, солнце на землю может упасть?

– Да проще пареной репы. Особенно если кто похулиганит с рогаткой. Или мяч футбольный не в то место залепит…

Так примерно они и разговаривали. О жизни, о смерти, о происхождении видов. Все решалось сразу и на месте – без рассусоливаний и откладывания в долгий ящик. Кстати, и про «ящик этот долгий» дед тоже внуку давно все толково разъяснил. Вроде как у каждого человека такой имеется – в карманах, в рюкзаке, в багажнике. У кого-то – со спичечный коробок, а у кого-то размером с целый дом. Вот и складывают туда люди нужное и ненужное по-разному – вопросы, дела, неприятные обязанности. Иногда по чуть-чуть – щепоточками, а иногда и целыми тюками. Сам дед Степан, по его словам, этот ящик вовсе выкинул за ненадобностью. Потому и гранату они взялись делать сразу, как вернулись домой.

Конечно, граната – не рогатка, вещь значительно более сложная, однако и не компьютер с плазменным телевизором. Сперва скрутили банковской резинкой с десяток старых фломастеров и карандашей, для надежности укрепили их пластилином. В набалдашник встроили пару угловатых булыжников, крепко замотали чулком. В щели и неровности насовали обломков от старой расчески. «Это целлулоид, – пояснил дед. – Полыхнет, что твой напалм». После замазывали, придавали нужную форму и укрепляли все тем же пластилином. По краям красиво насовали спичек.

– Видал? С такой штукенцией никуда не страшно пойти. – Дед тряхнул гранатой. – Так что никого не бойся, Юрок. Никого и ничего. А будешь бояться, мужиком не вырастешь.

– А просто мальчиком – вырасти нельзя?

– Эх, милок… Мальчиком уже не получится. Они ведь все в детстве остаются. А во взрослую жизнь пускают только мужчин.

– По росту, что ли?

– В том-то и дело, что по паспорту.

– Это плохо, – огорчился Юрка.

– И не говори! Плохо, конечно, а что делать? Для того и скатали гранату.

– А как она работает?

– Граната-то? – дед Степан потер лоб. – Да так и работает: встречаешь злодеев, делаешь два честных предупреждения, а после размахиваешься и кидаешь.

– А дальше?

– Дальше она падает, шоркает спичками по земле и возгорается.

– Сама? – ахнул Юрик.

– Конечно, сама. Автоматика же… Сперва чулок вспыхивает, потом пластилин с целлулоидом, и добегает, значит, вся эта карусель до стержней карандашных. Слыхал про графитовые бомбы? Вот и у нас стержни из графита. Ахнет так, что мало не покажется.

– Здорово! – восторгался Юрка.

– Еще бы не здорово, – дед грустно вздыхал. – А пока пойди, спрячь под койку. Может, завтра еще что-нибудь прикрутим.

***

Вечером дед Степан отправился в ближайший гастроном. Конечно, и названия такого уже не было, но многие продолжали по привычке именовать нынешний супермаркет гастрономом. Вот и он называл. Какой там, к лешему, супермаркет! Площади-то ни метр не увеличились, и даже часть прежних прилавков сохранилась, а туда же – супер да еще маркет! И какая разница, где покупает человек пиво с вином? Главный момент – почему покупает? А этот вопрос с давних пор также не изменился ни на йоту. Как пили люди, так и продолжали пить по-прежнему, и новый экономический строй в процентном соотношении порождал трезвенников ничуть не больше.