Он отправился обратно.

Хорошо прогретый берег. На камнях, как белая паутина, рыбные скелеты. Позапрошлая зима выдалась не в пример прочим холодной. Озеро промёрзло глубже обычного и по весне долго не могло высвободиться из-подо льда. Не счесть, сколько рыбы задохнулось. Рэймонд помнил, как в тот год далеко заплывал на лодке и, будто в айсбергах, лавировал среди искрящихся глыбищ. Помнил, как потом убывающий паводок оставлял на берегу навалы чешуйчатых тел. Рыба разлагалась, источала смрад.

Рэймонд присел на валун, разрезанный поверхностью озера посередине. Зачерпнул пригоршню воды и пролил через пальцы. «Вода есть какое-то земное состояние неба, что объясняется многими её свойствами». Подняв голову, стал смотреть на облака. Он знал, каким бывает небо.

Любая человеческая жизнь стоит того, чтобы лечь в основу исследования.

«С чего пошёл бы я, – подумал Рэймонд, – безусловно, с самого начала». Двадцатый год от рождения стал отправной точкой в жизнь, что было до него, никак не повлияло на убеждения уже зрелых лет. Всё случилось потом.

Он знал, каким бывает небо. Раскалённое боем небо бело, бело, как оцинкованная жесть.

3 часа 13 минут. Воздушный караван плывёт со скоростью 217 миль в час. Под крылом вереницей, словно стадо горбатых животных на водопой, ползут горы на север к проливу Цугару. Главная горная цепь, массив Китаками, получивший название японского Тибета. Местность дика и почти безлюдна, лишь изредка встречаются деревни.

Вылетели около двух часов назад, пять бомбовозов Б-25 и 12 «лайтингов» сопровождения. Взяв курс 260 градусов, самолёты пошли на Йокоте.

Лейтенант Рэймонд Уикс вёл своё звено, держась слева от головного Б-25. Со стороны могло показаться, что стайка дельфинов следует за плывущим китом, настолько бросалось в глаза соотношение объёмов. Массивное тело бомбовоза зеркально отражало солнце.

– Опричник, – связался Уикс со своим звеньевым, – ответь Янычару.

В наушниках раздался треск.

– На связи.

– Подтянись.

Ведомый справа подплыл чуть вперёд и правильно встал в звене. Уикс еле разобрал его ворчание насчёт того, что, дескать, идём, как на параде и что-то ещё.

Лейтенант разомкнул контакт на шлемофоне и соединил снова.

– Опричник.

– На связи.

– Дай счёт от одного до десяти.

– Один, два, три, четыре… – Уикс дослушал до конца, на этот раз слышимость была чистой.

Ничто не выматывает душу так, как полёты на крейсерской скорости и над вражеской территорией. Временами начинается свербёж в нервах и ничего с ним нельзя поделать, тогда отключи связь и, что есть в тебе патриотизма, пропой «Непокорённый форд Нокс» – бывает, что помогает.

Но, если без дураков, у каждого, и у Уикса тоже, имелось своё личное средство. Зубами стянув с пальцев крагу, он поднёс её изнанкой к носу и с наслаждением вдохнул: перед каждым вылетом тайком он кропил перчатку изнутри дамскими духами. Аромат навевал альковные фантазии и снимал напряжение. Попадись он на этом любому из своей эскадрильи – и лучше пиши рапорт на перевод: до конца войны в лётную сумку и под кровать будут подбрасывать женские кружевные перчаточки. В авиации умеют шутить.

3часа 43 минуты. Страшный крик в наушниках:

– Янычар, япы!

Именно тогда, когда Уикс увидел их сам. На стороне солнца они висели, будто рой пчёл. Они неслись в атаку, казалось, их двигатели дико ревели «банзай!» и ни один пилот не выйдет из боя, даже израсходовав последний патрон, но воздушный караван не дойдёт до Йокоте.

Ещё с дальней дистанции японцы вспыхнули пулемётными огнями.

3 часа 58 минут. Эскадрилья несёт потери: сбиты 2 «лайтинга» и один Б-25, пламенеющий, искалеченный, он завалился брюхом вверх и устремился к земле.