Отец Светланы, дошедший от простого токаря до партийного деятеля средней руки, казня себя за то, что послушал дочку и не вмешался в ее судьбу, упрашивал неразумное чадушко:

– Доченька, не делай глупостей, в следующем году обязательно поступишь. Поговорю с нужными людьми, замолвлю, где надо словечко и все будет хорошо! – но свое решение она не изменила.

***

В те годы, годы комсомольских строек и целинных земель, Дальний Восток, куда подалась Светлана, тоже считался «комсомольско-молодежным». Многие из ее попутчиков уезжая, думали, что это ненадолго, только на время путины, в крайнем случае, на год, в самом крайнем – на два, но жизнь рассудила по-своему. Некоторые остались там навсегда.

Время в поезде под перестук колес и песен под гитару пролетело незаметно, а знакомства были интересными. За окнами вагона, как в детском калейдоскопе, большие города сменялись маленькими полустанками, проплывали поля и леса, потом пошла дремучая тайга – вся необъятная страна промелькнула перед Светланой за эту неделю.

Но на новом месте воодушевление и энтузиазм, подогретые посулами и сказочными обещаниями агитаторов, слегка поутихли. Ее попутчики, говоря по-правде, не имеющие никаких специальностей, были очень удивлены предстоящей работой и ее условиями – совсем не такое ожидали они увидеть на этом «комсомольско-молодежном» заводе.

– Это что за сарай? – растерянно оглядывала Светлана барак на берегу моря, в котором предстояло жить. А рядом, на каменистой пристани в устье реки возвышались два цеха – огромные несуразные сооружения, похожие на ангары. Сюда с кораблей сгружали улов, который тут же обрабатывали и фасовали.

На следующий день Светлане выдали резиновые сапоги, тяжелый нож и поставили у разделочного стола. Знания были не нужны: становись и пластай рыбу – физически труд был не слишком тяжёл, а вот морально… Всю смену стоишь, скребёшь или разделываешь на части эти рыбные туши!

В первый же день девушка пожалела о том, что не послушалась отца, – со всех сторон вода, под ногами рыбьи кишки, рядом такие же, как ты «зомби» скребут и режут, режут и скребут…

Сначала думала – от всего этого у нее «поедет крыша», ночью ревела в подушку в неуютном бараке, собираясь уехать завтра же. Но завтра пришлось идти в вечернюю смену, ведь сейнеры с уловом приходили в любое время дня и ночи.

Так потянулись нескончаемые дни, и в этом неуютном краю они были невыносимы, а барак-развалюха с двухэтажными кроватями, да огромные стаи чаек над головой остались в памяти навсегда.

Развлечения были довольно нехитрые, догадаться о них легко – ведь едут вовсе не паиньки и не маменькины детки. У многих моряков была мечта зайти сюда хоть разочек, пусть всего на сутки – байки о компанейских сахалинских девчатах гуляла по всему тихоокеанскому побережью. Конечно, эти россказни были сильно преувеличены, но даже городу невест Иваново было далеко до этих мест по концентрации любви и страсти.

Светлане приглянулся местный темноглазый весельчак – бригадир Володя. Коренастый, с широкими скулами и узкими глазами сын русского рыбака и красавицы-якутки не расставался с гитарой и был всеобщим любимцем. По вечерам, когда молодежь собиралась на посиделки в просторной столовой, рядом с ним не было свободного места – легкость к жизни и обаяние покоряли многих.

В первый месяц, после смены Светлана валилась на постель и лежала, не шевелясь – не двигались ни руки, ни ноги. Потом привыкла, чуть повеселела. Заметив участливые взгляды молодого бригадира, улыбнулась в ответ.

– Ничего, Светочка, привыкнешь, все привыкают! – успокоил он и пригласил прогуляться к морю: