– Зачем мне шинель летом? – спросил мужчина, усмехаясь.

– А мне зачем? – непонимающе спросил его я.

Он снова усмехнулся, но что – то в его поведении говорило о том, что это, вовсе, не его усмешка надо мной. Он настойчиво продолжал держать шинель в вытянутой в мою сторону руке. Казалось, что он искренне хочет мне помочь. Сам не знаю почему, но я, все – таки, протянул руку и взял его шинель.

– Вот так – то лучше, – сказал он мне и направился в тот вагон, из которого я только что вышел.

– Там никого нет, – сказал я ему.

– Я знаю, я знаю, – отвечал он мне, слегка улыбаясь.

Я, совершенно ничего не понимая, молча, провожал его взглядом, пока он не скрылся за дверью. Я прижал к себе его шинель, и почувствовал, что от нее сильно пахло табачным дымом.

Вдруг, в тамбур вбежал какой – то человек с сумасшедшими глазами. Светлые волосы на его маленькой головке были взъерошены, а светло – голубые глаза были вытаращены на меня. Он метался по тамбуру и постоянно повторял одно и то же:

– Где выход? Где здесь выход, а? Я хочу выйти! Где здесь выход?!

Я усмехнулся, глядя на него, и подумал:

«Вот больной, этот, уж точно, псих!»

Между тем блондин продолжал метаться по тамбуру и искать выход. Он натыкался то на одну, то на другую дверь, но, как будто не видя их, шарахался из стороны в сторону. Наконец, он, поймав мой удивленный взгляд, обратился ко мне:

– Вы не подумайте, я не сумасшедший. Я сначала думал, что я сошел с ума, но тогда бы я об этом вовсе не думал, – бормотал он.

– Успокойтесь, ничего я не думаю, – ответил я ему и отвернулся.

Но тут он вцепился в мою шинель и стал отбирать ее у меня со словами:

– Отдайте мне вашу шинель, я сильно замерз!

– Лето на дворе, – ответил я и отдернул шинель, почему – то принципиально решив не отдавать ее сумасшедшему блондину.

– Какое лето?! – досадовал тот. Потом он махнул на меня рукой и снова скрылся за дверью, из которой появился.

Я выглянул в окно. Но за окном вместо привычной зелени я увидел сплошное белое полотно, напоминающее снег. Я опешил. Мне было трудно поверить своим глазам, и я приоткрыл окно. На меня тут же дунул холодный ветер, и я почувствовал по – настоящему зимнюю прохладу. Тут я уже окончательно перестал что – либо понимать.

«Надо идти до конца и не терять присутствия духа», – успокаивал я сам себя. Потом я снова ущипнул себя за руку, чтобы проверить, не сон ли это, но острая боль, снова свидетельствовала о том, что все это происходит на самом деле. Мне ничего не оставалось, как идти дальше. Я накинул на плечи шинель, чтобы соответствовать внезапно наступившему времени года и пошел дальше. В этом вагоне было, действительно, довольно таки холодно, так, что шинель мне оказалась очень кстати. Я постучал в дверь проводника. На этот стук мне никто не открыл дверь, зато из соседнего купе высунулась чья – то голова, которая заговорила со мной:

– Нет там никого, не стучи без толку.

– А где проводник? – спросил я.

– Нет здесь никакого проводника, ты чего не видишь, что здесь даже не топят.

– Да уж, вижу, – ответил я, вдыхая холодный воздух.

– Может быть, вы знаете который сейчас час? – спросил я у головы.

– Да вы что? Зачем мне это знать? Мне уже давно нет совершенно никакого дела до времени, да и да всего прочего – фыркнула голова.

– Но послушайте, уважаемый, – не сдавался я, – может быть, ваши соседи знают который сейчас час?

– Какие соседи, ты что того, – он посмотрел на меня и покрутил у своего виска указательным пальцем.

Я не нашел, что ему на это ответить. Голова еще немного потаращилась на меня и скрылась в своем купе.

«Еще один придурок», – подумал я и пошел дальше.