В произведениях Велимира Хлебникова для формирования эквивалентов поэтического текста в ряде случаев используются знаки метра. Однако для его творчества в значительно большей степени характерно другое. Стихи часто представляют собой заготовки, отрывки, фрагменты будущих поэм и сверхпоэм. «Каждая строчка – эпопея», говорил Николай Асеев о четверостишии Хлебникова «И вечер темец» (Воспоминания, 1960, с.114). Пока еще несуществующие акустические тексты, потенциальная возможность которых задана в стиховом фрагменте, собственно, и являются эквивалентами, даже при отсутствии метрических эквивалентов строфы. Это тонко почувствовал и передал Михаил Кульчицкий в стихотворении «Хлебников в 1921 году».
В дополнение к изложенному выше об определяющей роли метрического фактора в формировании динамической конструкции стиха напомним, что «поэзию образуют слова». Подобно тому, как в предельном случае тактирующий ритм может вырождаться в «эквивалент поэтического текста», стихотворное произведение может состоять из небольшого числа слов, в пределе из одного слова.
Удачные строчки, которые отчасти могут рассматриваться как самостоятельные произведения, встречаются у многих авторов. Начиная с восемнадцатого века, появляются поэтические произведения, состоящие из одной строки (Ломоносов, Карамзин, Хвостов). Значительный резонанс, в литературной среде, в свое время вызвал моностих Валерия Брюсова «О, закрой свои бледные ноги». Вместе с тем существуют авторы, которые преимущественно пишут стихи в жанре минималистской поэзии (Ахметьев, 1993, 2020). Приведем несколько примеров минималистских текстов (табл. 2.2), не вдаваясь особенно в историю вопроса.
Отметим, что в ряде случаев минималистский текст может совпадать с эквивалентом поэтического текста. Например, строчки Пушкина «Куда ж на плыть?..» являются с одной стороны формой представления эквивалента текста (таблица 2.1), с другой стороны в силу своей художественности и афористичности вполне могут иметь самостоятельную семантическую значимость (табл. 2.2).
В тексте Ахметьева «Как это мы говорим?» в качестве эквивалента поэтического текста выступает вопросительный знак, у Мамонова (Перочинный нож) – многоточие. Крайности сходятся. Совпадение этих крайних, предельных форм, свидетельствует о некоем семантико-метрическом дуализме стиховой конструкции. Возможно, здесь уместно вспомнить о физическом аналоге такого явления – корпускулярно-волновом дуализме элементарных частиц, когда при определенных условиях они проявляются свои волновые свойства, а в других условиях являются частицами (Де Бройль, 1965). Если идти дальше в этом сопоставлении, стиховой метр может рассматриваться в качестве ритмического аналога волны, а семантика слова – локализованной корпускулярной частицы.
Отметим, также, что в некоторых случаях отдельные слова и фразы прозаических произведений, могут распространяться в обществе, в качестве образцов минималистской поэзии. Например, легендарное слово «апофегей» писателя Юрия Полякова, или крылатые выражения из минимального словаря начинающего гения, типа «амбивалентно», «трансцендентально» в романе «Козленок в молоке». Конечно, это не свидетельствует об отсутствии по большому счету различий между поэзией и прозой, а скорее говорит о существовании некоей пограничной полосы между ними, возможности перелета отдельных выражений из прозаического произведения в сферу поэзии.
3
Особенности семантики стихового слова
Многомерность стихового слова
Семантика слова в стихе подвергается деформирующему влиянию ритма. В этом главное отличие стихового слова от своего «прозаического двойника». «Слова вообще» не существует, «оторванное слово вовсе не стоит во внефразовых условиях». «Абстракция «слова», собственно является как бы кружком, заполняемым каждый раз по-новому в зависимости от того лексического строя, в который оно попадает» (Тынянов, 1965, с.77). Тем не менее, каждое слово характеризуется «основным признаком значения» (дерево – это дерево) и второстепенными признаками, которые определяются лексической окраской (эмоциональный, скрытый смысл слова).