И поднял рябины ветку,
Обогрел теплом и дома
В вазу сунул, словно в клетку.
Ей зачем такая радость?
Жить в неволе хуже смерти!
Только высохнуть осталось, —
Ветка фразу грустно чертит…
Больно ранят слова…
Р езкие слова, несправедливые
А втоматом резанули слух;
З лые, как всегда, и некрасивые —
О чень уж слабеет от них Дух…
Ч то такого, Боже, совершила я?
А нгел мой, спаси меня, держи!
Р ай земной покинула Душа моя,
О вселенском думая в тиши…
В ыстрел прямо в сердце незаслуженный,
А ргументы – чушь и в том беда.
Н итью гладкой, будто отутюженной,
И сквозь воздух звонкий и контуженный
Е ресь льётся бурно, как вода…
Назову её печалью нежною…
«Скудный луч, холодной мерою,
Сеет свет в сыром лесу.
Я печаль, как птицу серую,
В сердце медленно несу…»,
(Осип Мандельштам)
Вот и осени примета верная
Потихоньку заполняет грудь
И как раненая птица серая,
Не даёт в глухой ночи уснуть.
Назову её печалью нежною —
Горя нет, но давит вновь она,
Будто за туманами безбрежными
Умирает без любви весна…
Делать что с подругою нежданною?
Расползается глухая тишина…
Понимает – плохо быть незваною,
Оттого и бесится она.
То прикинется сироткой бедною
Без пожиток, потерявшей кров;
Превратится, вдруг, в старуху вредную
И закроет покрывалом снов.
Ночь пройдёт, забрезжит утро раннее,
Как полуигра полутонов.
Полуявь и полусон печальные
Не избавятся от осени оков…
Не переусердствуй…
(Посвящается поэтам, злоупотребляющим горячительными напитками…)
Наконец то пришли выходные!
Расслабуха, я счастлив вполне.
И сейчас, как и было поныне,
Утоплю я свой отдых в вине!..
Но вино, только так, к разогреву,
А потом коньячок по сто грамм…
Во дворе прислонюсь ка я к древу,
Чтоб не вышел опять тарарам.
Я молокой закушал приятно
И теперь вот от счастья хмельной!
Позвоню я тебе. Чуть невнятно
Расскажу, как болею тобой…
Ты – мой ангел, по жизни – хранитель!
Без тебя задыхаюсь в бреду.
Ты – мой яростный змей-искуситель,
Без тебя я умру, пропаду.
Но, не зная в безумии меры,
Перебрав со спиртным, как всегда,
Позабыв неудач все примеры,
Я подумал: – Настала пора
«Отобедать тобой», дорогая, —
Я так долго тобою болел…
Но отведать меня не желая,
Ты взбрыкнула, тебя я не «съел».
И домой возвратившись голодным,
Я больной, чуть дыша, сел писать
И стихом безучастно-холодным
Смело стал прославлять… твою мать.
Все мы живём на грани…
Все мы живём на грани —
Сегодня вот Толик у Ани,
А завтра ему непременно капут,
Мощный мужа кулак и в аут!
Жизнь нас не балует сильно.
Сегодня ты ешь обильно,
А завтра нет крошки с утра,
И дрожь от мороза и ветра…
Мы в пасти судьбы, как песчинка
(Об этом как раз и картинка) —
Кого-то глотает, не давится,
А кто-то с судьбою сражается…
Стать сильней увядания…
Бесится осень: швыряет листвою,
С ветрами пирует, дождём поливает,
Лучами неяркими живо играет
И тихо шуршит под моею ногою…
То тучами небо затянет безбожно,
То вновь заведёт канитель листопада.
И это наверно кому-то да надо!
А кто-то по лужам идёт осторожно…
Опять соберёт стаи птиц перелётных
И в дальние страны гостить их отправит.
Что снова домой прилетят, она знает, —
Прощанье им пишет на листиках нотных…
Смотрю я на Осень и думаю смело,
Что мне надо стать посильней увяданья,
Забыть про все горести, беды, терзанья,
Чтоб песня о жизни бескрайней звенела!
Краткость лет…
Сегодня вдруг я поняла,
Что всё, не будет больше Лета*.
Всё, чем была я так согрета,
Подруга Осень* отняла.
Где дни весёлые, когда
Я безрассудству отдавалась,
Где без оглядки к тебе мчалась?
Ушли в небытие года…
Осенний лист слетает с веток, —
Трепещет в смертной суете,
Но он уже не тот, как те,
Что будут у берёз-кокеток,
Когда весеннею порой
Они наряды поменяют.
Красивые, прекрасно знают,