в тон им: «Осел пропал!»

Когда закончились питье, веселье и радение,

настал день, и все сказали: «До свидания!»

540Ханаках опустел, а суфий остался [один],

стал стряхивать пыль с поклажи этот путешественник.

Он вытащил свою поклажу из комнаты,

чтобы навьючить на осла, поискать попутчиков.

Суфий торопился, чтобы присоединиться к попутчикам,

пошел, но в хлеву он не нашел осла.

Сказал: «Слуга повел его, чтобы напоить,

поскольку осел вчера вечером мало пил воды».

Подошел слуга, суфий спросил его: «Где осел?»

Слуга в ответ: «На бороду [свою] смотри!» Начался спор.

545 [Суфий] говорит: «Я тебе передал осла,

сделал я тебя ответственным за него.

Толком объясни, а не приводи отговорки,

то, что я доверил тебе, верни.

Я требую вернуть мне то, что я отдал тебе,

верни то, что я вручил тебе.

Пророк сказал: „То, что взяла твоя рука,

в конце концов надлежит вернуть обратно“[102].

А если ты по упрямству не согласен со мной,

то ты и я отправляемся в дом к судье».

550 Слуга ответил: «Меня одолели, суфии

набросились на меня, и я испугался за свою жизнь.

Ты потроха среди кошек

выбрасываешь, а потом ищешь их (потрохов) следы.

Лепешка на сто голодных людей

все равно что беспомощная кошка перед сотней псов».

Суфий говорит: «Допустим, что у тебя отобрали осла силой,

покусились на жизнь меня, бедняги.

Ты же не пришел и не сказал мне:

„Эй, несчастный! Твоего осла уводят!“

555 Чтобы я у любого, кто бы это ни был, осла выкупил,

или же пусть поделили бы они мое золото.

Когда они были здесь, было сто способов [призвать их к ответу],

а ныне все они разбрелись по свету.

Кого же мне хватать? Кого вести к судье?

Эта беда свалилась на мою голову из-за тебя.

Ведь ты не явился ко мне и не сказал: о странник,

такая-то страшная напасть тебя постигла».

[Слуга] воскликнул: «Клянусь Аллахом! Я приходил к тебе, и не один раз,

чтобы известить тебя обо всем этом.

560 А ты только и твердил: „Пропал осел! Эй, отрок!“ —

с бóльшим увлечением, чем все остальные.

И я возвращался, [уверенный], мол, он знает

и доволен этим, он ведь муж познавший (‘ариф)».

Суфий [промолвил]: «Все они так пленительно напевали,

что и я увлекся, стал подпевать.

Подражание им обрекло меня на разорение.

Да будет двести раз проклято такое подражание!

В особенности подражание таким беспутным людям.

Это гнев Ибрахима на закатывающиеся светила[103]!

565 Отражение увлеченности тех суфиев упало на меня,

и в моем сердце от этого отражения появилось увлечение».

Отражение такое от приятных друзей необходимо,

чтобы ты смог начать черпать воду из моря [познания], без [помощи]

отражений.

Как только отражение сначала коснется тебя, считай, что это подражание,

когда же оно станет постоянным, считай его познанием Истины.

Покуда не придет познание Истины, не порывай с друзьями,

не отрывайся от раковины, эта капля еще не превратилась в жемчужину.

[Если] хочешь, чтобы были чисты [твои] помыслы, взоры и слух,

разорви завесу алчности.

570 Ведь это подражание суфия по причине алчности

закрыло его разум от света и блеска.

Алкание яств, веселья и радения

воспрепятствовало его разуму принять известие.

Если бы зеркало взалкало чего-либо,

погрязло бы то зеркало в двуличии, как и мы.

Если бы весы взалкали богатства,

разве правдиво они показывали бы [вес]?

Всякий пророк говорил своему народу искренне:

«Я не прошу у вас платы за весть[104],

575 Я – посредник, а Истинный – ваш покупатель[105],

Истинный сделал меня посредником для обеих сторон.

Какова плата мне за труд? Лицезрение Друга.

Хотя Абу Бакр и жалует мне сорок тысяч дирхемов[106],

Сорок тысяч его – не плата для меня.

Разве гагат сравнится с аденским жемчугом?»