Грубость здесь ничем не поможет,

а благодаря мягкому обращению змея высунет голову из норы».

Удалил он людей от него;

царь был ласков, а мягкость была для него как молитва.

Затем усадил он его, спросил о жилище:

«Где ты проживаешь, где твое прибежище?»

1135 Отвечал: «О царь, я из Обители приветствия (Жилища мира)[149],

пришел дорогой в эту обитель порицания.

Нет у меня ни жилища, ни соседа.

Разве строит рыба себе дом на суше?»

Снова царь ради шутки сказал ему:

«Что ты ел, какой припас есть у тебя на завтрак?

Есть ли у тебя аппетит? Что ты ел поутру,

что так пьян, полон похвальбы и пустозвонства?»

Отвечал: «Если бы был у меня хлеб, сухой или свежий,

то разве бы я претендовал на то, что я пророк?

1140 Претендовать на пророчество перед этими людьми —

все равно что искать сердце у горы.

Никто никогда не искал сердца и разума у горы или камня,

не искал понимания, расследования сложных вопросов.

Что бы ты ни произнес, она произнесет в ответ то же самое,

она шутит, подобно насмешникам.

Откуда эти люди и откуда это послание?

Кто надеется увидеть душу в минерале?

Если ты принесешь женщине послание и золото,

она сложит перед тобой и деньги и голову,

1145 [Если послание таково]: “В такое-то место зовет тебя некий красавец,

влюбился он в тебя и знает о тебе”.

Если же ты принесешь весть о Боге, подобную меду,

мол: “Приди к Господу, о тот, кто верен договору!

От [этого] мира смерти ступай к припасам,

если возможным становится [вечное] пребывание, не становись тем,

кто подвержен исчезновению!” —

Тогда они покусятся пролить твою кровь, покусятся на твою голову,

но не ради защиты веры и достоинства».

Но из-за привязанности к дому и имуществу

горько им слышать эти разъяснения.

1150 Рубище накрепко приклеилось к ране осла;

если ты хочешь отодрать его от нее постепенно,

То взбрыкнет, несомненно, тот осел от боли,

и хорошо будет тому, кто от него подальше!

А особенно, если ран пятьдесят, и повсюду рубище

приклеилось к голове его, пропитавшись влагой.

Дом и имущество подобны рубищу, а жадность – рана,

чем больше жадности, тем больше рана.

Дом и имущество совы – развалины, и все,

не слушает она, если ей описывают Багдад и Табас[150].

1155 Если залетит по пути сокол султана,

то сотню известий принесет он совам от царя,

Опишет столицу, сады, ручьи,

и тогда станет над ним насмехаться [эта] сотня врагов:

«Что за старую сказку принес сокол?

Свивает он свои речи из пустой болтовни и похвальбы!»

Но стары они и сгнили навек;

однако разве эти речи не делают старое новым?

Старым мертвецам [они] даруют душу,

даруют венец разума и свет веры.

1160 Не пытайся украсть [свое] сердце у дарующей душу похитительницы его,

ибо посадит она тебя верхом на спину [скакуна-]Рахша[151].

Не пытайся украсть [свою] голову у заносчивого дарителя венца,

ибо он развяжет на ногах твоего сердца сотню [опутывающих их] узлов.

Кому я это говорю? Есть ли во всей деревне кто живой?

Есть ли стремящийся к живой воде?

Ты, что убегаешь от любви из-за одного унижения,

кроме названия что ты знаешь о любви?

У любви есть сотня жеманств и проявлений высокомерия;

любовь обретается с сотней ласк.

1165 Поскольку любовь – верная, она и покупает верного,

а на неверного друга даже и не смотрит[152].

Человек подобен дереву, а корень его – завет,

о корнях же надобно заботиться с усердием.

Завет нарушенный – как сгнивший корень,

который отрезан и от плодоношения, и от милости.

Хотя ветви и листья пальмы и зелены,

но с испорченными корнями от зелени нет пользы.