– А теперь посмотрите на задний фон. Часы показывают или раннее утро, или поздний вечер.

– Точно, – произнес Жук. – В те времена фотографировались при дневном свете. Значит, часы просто-напросто остановлены. Маленькая стрелка на семи, большая на единице – вот тебе цифры для кода замка.

– Но цифр две: 7 и 1. У замка трехзначный код, – сказал Жора.

– Час после полудня… это же 13! Значит, цифру будут 7 и 13. Или 7, 1, 3. – Жук заулыбался, глотка того и гляди исторгнет победный клич.

– Бабушка, – вкрадчивым тоном сказал Жук, – признайся, ты что-то знаешь про этот ларец.

– Ну конечно! Эта история передается от деда к внуку. Дед наш трагически погиб, а перед смертью он мне рассказал…

Помню, стоял летний душный день. Темнело небо, собиралась гроза. В последние дни жизни боль не отпускала его. А тут он словно просветлел, словно что-то тяжелое ушло из жизни. Он подозвал меня так громко, что я удивилась: ведь в последние дни он очень ослаб, кормили из ложки… Он схватил меня за руку, велел сесть, голос его дрожал и срывался, и не от слабости. От страшного волнения, от понимания, что сам он уже не сможет разгадать родовую тайну. Сначала извинился, что вверяет мне эту тайну, потому что с этим знанием жить будет тяжелее.

Он сказал, что в доме нашем спрятан ларец, который он искал и не нашел. В этом ларце ключ от богатства. Когда золотые прииски у нашего поселения обеднели и старатели перенесли промысел за много верст от нас, прадед потерял место учетчика. Тогда, пользуясь тем, что дорога оставалась столбовой, а дом создан, чтобы обращали на него внимание, наш далекий предок основал известный на всю округу трактир с постоялым двором. Возможно, кое-какие деньги сколотил, якшаясь с золотодобытчиками, поэтому трактир и постоялый двор получились знатными. Готовыми принять как богатого, состоятельного заводчика в отдельных палатах, так и голытьбу, беглых из лихого народца. Из учетчика стал приказчиком собственного дела.

Как-то раз случилось, что поселился у него под видом работника беглый каторжанин родом из наших краев. Имел он некую карту заброшенных шахт, где тайно велась добыча драгоценных камней и серебра.

– Вы, наверное, слышали загадочные истории о несметных богатствах первого Демидова, – продолжала бабушка. – Он выстроил уйму заводов, где плавили чугун и сталь. И тайно выплавляли серебро, из которого чеканили серебряные монеты. Выходит, основал у себя в таежной вотчине второй по значимости монетный двор. Царские наместники, шпионы и дознаватели никак не могли найти место, где плавили серебро и чеканили монету. Им не пришло в голову, что существовали подземные заводы. Монетный двор упрятан в таежных дебрях, в секретных штольнях, замаскированных под обычные шахты. Большей частью в такой Тмутаракани селились нелюдимые раскольники. Искали монетный двор в подвалах Невьянской башни, а искать следовало в таежной глухомани.

Здесь у нас в те времена была крепкая старообрядческая община и свой храм. Но работы на всех не хватало, поэтому расселялись по дальним погостам, где кой-какое горное производство. Царева власть каторгу меняла на поселение вблизи шахт и заводов, и старообрядцев не трогали. С рабочей силой у Демидова не было проблем. Условия работы – зверские. Хорошо трудиться понуждали плетью и кандалами. Это потом, и даже не он сам, а его потомки построили школы и больницы для рабочего люда.

Сам Акинфий возвысился сильно, его приказы по вотчине главенствовали над указами царскими. И, надо думать, в его владениях с каторжным трудом нашлись смельчаки – они умело сглаживали тяготы рабского труда утаиванием серебра и золота.