Она проследовала в другую комнату, где проживала сама, подняла с полу большую глубокую миску, вывалила в нее приготовленную похлебку и поставила на место в тот же угол. В этой части комнаты, кроме брошенной шкуры, на полу ничего не было. Угол комнаты был просторным и теплым, в стене было выдолблено углубление для очага. Старуха села на скамейку, обняла колени руками, положив на них голову, прикрыла глаза и о чем-то задумалась.

Ее позвоночник был изломан впалой кривой линией, на спине возвышался огромный горб, похожий на трехкилограммовый мешок, набитый картошкой. Короткие недоразвитые ножки с вывернутыми огромными ступнями крепко держали ее тщедушное тельце. Непропорционально телу свисали длинные сильные руки, они были похожи на грабли. Если бы она видела в своей жизни гориллу, то поняла бы, почему все за глаза иногда называли ее «Гориллина». Она была низкого роста, но это не мешало ей легко справляться со всеми обязанностями. Крупными кистями с искривленными пальцами она ловко наводила порядок, выполняла всю непосильную работу, лечила людей, готовила отвары и даже принимала роды.

Старуха неожиданно вздрогнула, одним движением поднялась на ноги и подошла к очагу, приподняла крышку у глиняного горшка, который стоял на висячей полке, вытащила из него несколько веточек травы, бросила в котел с кипящей водой и начала помешивать. Бурлящая вода вспенилась, и по всему помещению пошел запах пряной травы. Старуха стояла и помешивала отвар большим деревянным половником, произнося заклинания на понятном только ей языке.

Стражники помогли пленникам залезть в металлическую тележку и усадили их на холодную железную скамейку, а сами встали на приступок, приваренный с внешней стороны. Старший охранник дёрнул за рычаг, и конструкция в виде простой геометрической фигуры начала плавно скользить по рельсам. Со стороны это выглядело немного странно. Из коробки торчали головы людей, чуть выше возвышались сильные коренастые мужские фигуры стражников. Телега катилась по рельсам с громовым шумом, параллельно этим путям пролегали еще и еще рельсы, и по ним тоже скользили телеги с людьми.

– Куда нас везут? – тихим голосом спросил молодой мужчина с короткой стрижкой и глубоким старым шрамом на лице, который перерезал не только всю поверхность правой щеки, но и надбровную дугу.

Он сидел на скамейке внутри телеги. На нем была одета арестантская одежда, рядом с ним сидели незнакомые ему мужчины, они так же были одеты в серые рубашки, а поверх них теплые солдатские телогрейки.

– Это что за прикол? Кто нас разыгрывает? Мы в этой одежде выглядим, как психи, похожи на мусор в мусорном баке! – сказал чернокожий парень с пухлыми губами и широко расставленными карими глазами; на кончике его расплющенного носа возвышалась огромного размера бородавка.

Когда он делал глубокий выдох, раздувались ноздри и приподнималась хорошо прочерченная верхняя губа.

– Где мы? Это что, какая-то подземная шахта? – поддержал разговор третий мужчина средних лет. У него были худощавое лицо и впалые щеки, его сильные руки крепко вцепились в край скамейки, вытянутая голова в форме тыковки была втянута в жилистое тело, он ловко вертел ею в разные стороны и каждый раз вздрагивал, когда раздавался рев сирены и вспыхивали яркие вспышки в углублениях стен.

Четвертый мужчина молчал, его голова выглядывала из короба, и было понятно, что мужчина – худощавого телосложения, невысокого роста и с узкими плечами. Кожа на его лице была оливкового цвета, но из-за приглушенного света смотрелась так, как будто бы ее вымазали грязью, и только ярко-зеленые живые ироничные глаза были спокойны и говорили о том, что мужчине знакома эта необычная обстановка.