Дорога в Красный Ключ была мне знакома до последней кочки, с самого детства я не раз ходила по ней. Я шла по утоптанной тропинке, петляющей через бескрайние поля, утопая в зарослях диких цветов, что щедро рассыпались по обочинам, и легко перепрыгивая через журчащие ручьи, струящиеся по склонам пологих холмов. Каждый шаг здесь был привычен и предсказуем, как узор на любимом гобелене.

В Красном Ключе меня встретил оживлённый, но неприветливый рынок. Он был наполнен шумом голосов, скрипом телег, гомоном животных и резкими запахами – запахами скота, свежего навоза, дешёвых духов и чего-то ещё, незнакомого и тревожащего. Привыкшая к тихой, размеренной жизни Солнечной Долины, я чувствовала себя здесь неловко и потерянно. Я торопливо пробиралась сквозь плотную толпу грубоватых крестьян и громких торговцев, стараясь никого не задеть, и наконец остановилась перед прилавком, где были разложены рулоны ткани.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, выкладывая на прилавок тяжёлый мешок с овощами, выращенными заботливыми руками моих родителей.

Продавец, пожилой мужчина с заросшим седой щетиной лицом и хитрыми глазами, хмыкнул, окидывая меня оценивающим взглядом.

– О, это ты, девушка из Солнечной Долины, – протянул он, словно вспоминая. – Что тебе нужно?

– Хочу выменять овощи на ткань, – ответила я, отодвигая мешок поближе к нему.

– Хм, – пробормотал продавец, снова оглядывая меня с головы до ног, и его взгляд задержался на моём лице. – Ткань у меня хорошая. Но ты, знаешь, не так уж и… красива для тебя…

Я почувствовала, как краска стыда заливает мои щёки. Я не привыкла к такой грубости, к прямым и неприятным словам.

– Я не просила тебя о комплиментах, – отчеканила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, и пряча взгляд, чтобы он не увидел моего смущения.

Продавец ухмыльнулся, его глаза блеснули нехорошим огнём.

– А ты, знаешь, не такая уж и глупая, – сказал он, делая шаг ко мне. Его рука, толстая и мозолистая, скользнула к моему плечу, намереваясь схватить его. – Я бы мог предложить тебе кое-что… взамен тканей.

– Убери руку, – решительно произнесла я, не намеренная терпеть такое к себе отношение ни секунды. Но продавец лишь хмыкнул в ответ и специально сжал пальцы на моём плече, причиняя лёгкую боль. Я стиснула зубы и оглянулась по сторонам. К несчастью, лавка этого деревенщины находилась в стороне от основной суеты главного рынка, и никто из проходящих мимо не обращал на нас никакого внимания.

– Лучше будет покладистой, – улыбнулся продавец, и в его улыбке не было ничего доброго. Он не собирался меня отпускать.

– Лучше… – процедила я сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки до побелевших костяшек, – Убейся об стену.

Я не знала, откуда взялись эти слова, они просто вырвались наружу, рождённые внезапным, бурным всплеском ярости и отчаяния. Но в этот самый миг я почувствовала себя неимоверно сильной, словно внутри меня проснулась какая-то неведомая, дремлющая сила.

И тут произошло то, что повергло меня в абсолютный шок. Продавец, будто оцепеневший от моих слов или какой-то невидимой силы, сделал шаг назад. Его глаза расширились, но в них не было ужаса – лишь странное, пустое подчинение. А затем, без всяких колебаний, он бросился головой к ближайшей стене своей лавки. Раздался глухой, омерзительный удар, а затем его тело соскользнуло на землю, безжизненно раскинув руки.

Я отшатнулась, ошеломлённая и не понимающая, что только что произошло. Моё сердце бешено колотилось в груди. Неужели… неужели мои слова…

– Эй! – вдруг закричал продавец, вскочив на ноги, словно очнувшись от кошмара. Он в ужасе оглядывался вокруг, его глаза метались, не находя объяснения произошедшему. По его лицу стекала тонкая струйка крови из разбитого лба. – Что… Что происходит?! Что произошло?!