– Не смей! – В глазах у Бритт вспыхнул ужас. – Он же взбесится.

– В том-то и дело. Он взбесится, когда поймет, что я поступил не в Чапел-Хилл, когда поймет, что я уехал. И тогда выместит злобу на тебе. Одной тебе не справиться. Эмили поможет.

– Что она сделает?

– Не знаю. Что-нибудь. – Зейна и самого изрядно грызли сомнения. – Я не оставлю тебя одну, без поддержки.

– Ты не сможешь защищать меня всю жизнь.

– Смогу. Поговорим потом, не здесь, не дома. Обсудим. Может, и родителям Мики скажем.

– Зейн, нельзя! Они все равно не поверят.

– Дэйв работает на «Скорой». Он знает Грэма, и тот ему не нравится. Он никогда не говорил прямо, однако я чувствую. Потом обсудим, – повторил Зейн. – Знай, тронуть тебя я не позволю.

Бритт хотела сказать что-то еще, но покачала головой.

– Что?

– Ничего. Потом. Если нас услышат…

Зейн читал про военнопленных, про то, как они строили планы побега. Себя с Бритт он тоже воспринимал пленниками в родном доме. Однако впереди его ждало целых четыре часа свободы. Пока он не вернется домой, все будет хорошо.

Вечер начался не слишком весело: пришлось зайти за Эшли и сфотографироваться с ней миллион раз. Провожать ее вышли даже бабушка с дедушкой, они сделали уйму фотографий, разговаривая со смешным акцентом.

Эшли с густыми кудрями, которые завила ей мать, выглядела на удивление хорошенькой. Зейн сказал, что у нее красивое платье: синее и впрямь было ей к лицу.

Зал для танцев оформили в пляжной тематике. Декорации не произвели на Зейна особого впечатления, но музыка и освещение ему понравились.

По сравнению с Микой, из которого был никудышный танцор, Зейн неплохо двигался. Особенно по вкусу ему пришлись медленные танцы, когда надо было просто раскачиваться из стороны в сторону, обнимая льнущую к нему всем телом Эшли.

Она даже позволила потрогать себя за грудь – сквозь одежду, разумеется. Зейн надеялся, что скоро его допустят до голой плоти.

Судя по тому, как улыбалась Эшли, надежды были вполне обоснованны.

Она обняла его за шею и потянула вниз, намекая, что хочет поцеловаться. На вкус ее губы были сладкими, будто леденцы, и от нее пахло цветами.

– Отличный вечер, – пробормотала Эшли. – Еще неделя занятий, и лето.

– Три с половиной дня, – уточнил Зейн.

– Тем более. Я буду скучать, когда ты уедешь на каникулы в Италию.

– Ты сама уедешь в Ирландию. – Он прижал ее к себе. – Хорошо бы поехать в одно время… Тогда мы хотя бы окажемся в одной части света.

– Обязательно пиши. Я буду отвечать. Жаль, у тебя нет телефона. Мы бы тогда переписывались каждый вечер.

– Постараюсь раздобыть. Родители против. Попрошу Эмили, чтобы купила мне, а я отдам ей деньги.

Главное, надежно спрятать аппарат рядом с дневниками.

– Было бы здорово. Не могу представить себе жизнь без телефона. Ты же отрезан от всего света. Он есть у каждого. Твои родители такие строгие!

Эшли даже не представляла, насколько…

– Да, есть немного.

– Что ж… – Песня закончилась, и Эшли замерла, прижимаясь к Зейну. – Мы теперь старшеклассники. Совсем взрослые. Может, они успокоятся?

– Может. Давай ненадолго выйдем и…

Эшли снова улыбнулась, понимая, что скрывается под этим «и».

– Давай.

Вечер выдался прохладным, с озера дул ветер, и Зейн отдал Эшли свой пиджак. Вышли многие – поговорить, покурить, дунуть. Или ради «и».

Курильщиков и наркоманов Зейн обходил стороной. Ему и без того светила военная академия. Он отвел Эшли подальше в тень, где можно было спокойно поцеловаться и потискать ее за грудь.

Стоило подумать об этом, как Эшли отстранилась.

– Давай не будем торопиться.

Сердце у нее колотилось, она часто и прерывисто дышала. Еще бы минуту, хотя бы секунд тридцать, и…