А когда и эти страхи прошли, то хитроватиков и наглеватиков снова потянуло, только уже не под камень прыгать-толкать снизу, а на камень греться-загорать на солнышке! Будут держаться покрепче, глядишь, теперь и не скатятся. А Слабачок-силачок их катает пусть целый день!
Они заползли на несомый камень и улеглись греться на солнышке, говоря:
– Мы уже сегодня натаскались.
– Пусть за нас потаскают.
– Пора и отдохнуть.
– Пусть нас таскает.
– И мы не вредим.
– Не вредим, потому что мы – ничто!
– В смысле по весу.
– Да!
– Да и не по весу!
– ?
– Так мы ещё легче!
– А?! Да!
– Ничто навредить не может.
– Потому, что ничего не весит.
– Пусть повозит.
– Не страашно.
– Пусть покатает.
– Мы ничего не весим.
– Мы, как ничто, как никто!
А кто-то, захихикав, пропищал:
– Хотя мы ещё какое «что-то»!
Тут к загорающим на камне подлетел сначала рой комариков с одной стороны, а потом и рой жуков с другой.
– Эй, лежебоки, где тут муравьишка, который работает за всех муравьёв?
– А посмотри-те, где-нибудь там, впереди, – обманули несомые невесомые и превратились в лжецов.
– А нам сказали, что это тот самый камень, который не в силах поднять никто из муравьёв, и, который сейчас несёт один из вас.
– Нет, вас обманули. – нет совести, нет правды.
– Да, а почему тогда эта глыба еле-еле качается и еле-еле перемещается?
– Ааа… аа…! – попытались что-то проговорить бездельники-бессовестники, но и думать им было лень.
– Правду, правду вам сказали, – произнесли те, кто испугался потерять остатки совести.
– Как вы посмели мешать – сидеть-лежать на том, кто несёт за всех?
– И ещё обманываете!
– Мы… мы… не мешаем.
– По сравнению с камнем мы ничто!
– Он сам сказал!
– Вы вообще ничто!
– Теперь всякий скажет.
– У вас нет не только сил тела, у вас нет сил головы!
– У вас нет честности!
– Вы нам солгали!
– И совести нет!
– Нет!
– Вон как лежат и ухмыляются!
– Даже и не думают встать!
– Не то что спуститься с камня!
– Не то, чтобы помочь!
– Ему нельзя помочь!
– Мы пытались!
– Честно!
– Помочь не получилось, а помешать и сил не надо?!
– Нет, и помешать не получилось!
– Мы не пытались мешать!
– Наш вес так же ничто, как и наши силы!
– Кусай их! – воинственно запищали комарики.
– Хватай-бросай! – пробасили жуки.
Комарики и жуки пустились подлетать в первую очередь к самым наглым, ухмыляющимся, которые и не думали вставать, продолжая качаться на камне и греться на солнышке. Наглость оглупляет. Вот им и не хватало ума понять, что их сейчас накажут, что наказание неминуемо.
А комарики подлетели и стали тыкать в них своими хоботками, как шприцами.
– Ой, больно-спасите!
– Ой, больно-помогите!
И у кого из них на попе, у кого на глазу, и где только у кого, где ещё и не появлялись красные фонарики-шарики.
А тут уже и жуки за лапки их хватают, на высоту большую поднимают и с высоты большой бросают.
Нахальные улыбки на рожицы страха сменились. Глаза выпучены и рты разинуты. Нахалюшки кричали:
– Спасите-помогите!
– Мы больше не будем!
– Будете! – басили жуки.
– Будете! – пищали комарики.
– Если не накажем! – басы от жуков.
– Если не накажем! – писки от комариков.
– Накажем! – обещанья жуков.
– Накажем! – предсказанья комариков.
Муравьишек-нахалёвиков стали кидать-бросать на колючий кустарник, в высокую травку, в грязные лужицы и в глубокие ямки.
Когда крылалёты освободили камень Слабачка, они закружили вокруг рассматривать и камень, и Слабачка. Они кружили и над камнем, но только пытались под камнем.
И вдруг Слабачок услышал голоса свыше:
– Слабачок, мы поможем тебе! – пищали и басили летуны все разом.
– И вы в помощь?
– Мы хотя бы попробуем! – кричали более мудрые.