– Ну как, Степан Анисимович… – здесь он в раздумье на мгновение остановился и, как бы собравшись с мыслями, решительно продолжил, – контра вас не беспокоит?

Степан от неожиданности даже растерялся.

– Какая контра, здесь всё на виду, а главное, против кого? Здесь даже власти-то никакой нет, откуда бы ей взяться этой контре? Разве от болотной сырости?

– Э, браток, не скажи! Вот как раз в болотах-то и заводится всякая мразь! Смотрю, молодой человек, я на вас, революционную бдительность, так сказать, чутьё пролетарское потеряли. Комсомолию почему до сих пор не организовали?

– Некому у нас её организовывать, ни одного комсомольца пока не завелось.

– Ну, теперь будет, кому этим делом заняться, я специально привёз вам сюда товарища Пивоварову. Она боевой соратник, комсомолка, думаю, вместе с ней с этой задачей вы справитесь в ближайшее же время.

Ночью немного подморозило, и ранним утром, затемно, воспользовавшись благоприятными погодными условиями, заведующий культпросветом с водителем укатили к себе в город. Расстояние в двадцать пять километров до Трубчевска, по всей видимости, они преодолели без особых помех.

На прощанье, отойдя в сторону, Кацуба предупредил Степана:

– Ты вот что, браток, Янина Самойловна назначена заведующей школой. Она потеряла мужа на Перекопе, лишилась здоровья, поэтому поддержи её в трудный час. Не оставляй её одну наедине с собой. Она страдает и может в такой момент лишнего выпить. Понимаешь меня?

– Понимаю, – добродушно ответил Степан, не придав последним словам Кацубы особого значения.

– Так я, браток, надеюсь на твою смышлёность.

В тот же день Степан Анисимович представил первоклассникам их новую учительницу Янину Самойловну. Так пожелала она сама, делая упор на то, что опыта у неё никакого нет и с первоклассниками ей будет легче справиться.

В классах учились дети-переростки – восьми, десяти лет. На следующий день Степан и Янина договорились отменить занятия и сходить с учащимися в лес за саженцами молоденьких берёз, чтобы озеленить территорию школы.

Прошло несколько дней, и Степан стал замечать, что Янина Самойловна приходит на занятия слегка в нетрезвом состоянии. Но как сделать замечание своему непосредственному начальнику? Авторитет школы рушился на глазах. Степан после длительных размышлений договорился с Яниной Самойловной о том, чтобы она выступила перед крестьянами и рассказала им о своих героических сражениях в период Крымской кампании.

Она восприняла это с пониманием и уже в ближайшее воскресенье, ближе к вечеру, в избе-читальне сделала обширный доклад на эту животрепещущую тему. Людей собралось очень много. Зал был переполнен. Всем хотелось услышать живой рассказ свидетеля и участника этого исторического события, завершившего собой целую эпоху Гражданской войны в России.

Степан Анисимович сидел и слушал, затаив дыхание. Жесточайшие и в то же время захватывающие баталии величественной драмы гибели русского народа с обеих сторон. Он не понимал, как произошла эта кровавая резня между братьями. Ладно обозлённые неграмотные мужики отстаивали свои права на достойную жизнь. Но ведь с другой-то стороны просвещённые люди, цвет нации, неужели не пришло им в голову мысль договориться. Сам он не мог осмыслить этой драмы, унёсшей миллионы людей.

«Нужно учиться», – подумалось ему тогда.

Посреди деревни в старом деревянном доме проживал дед Музольков Платон Ермолаевич со своей дородной старухой, привезённой им в молодости из города Трубчевска. Говорили сведущие люди, она была единственной дочерью мелкого купца, типа барахольщика. Кроме незначительного приданого типа швейной машинки и самовара, якобы даже изъяснялась, правда, не очень шибко, знала несколько реплик на французском языке и разбиралась, по слухам «доброжелателей», в тонкостях городских мод. Проверить этого никто не мог, так или иначе ни один мужик не понимал ни слова по-заграничному, так же, как ни одна деревенская баба не шила модных платьев. Эти умения так и не принесли ни одной копейки в дом Музолька.