– Рассказывай, – приказал Лавров и тут же потрогал бок медного кофейника.

Кофейник был горячим. Он налил себе в кружку. Сыпанул сахарку, помешал.

– В общем, так…

Она положила ладошки на стол, погладила, будто скатерть пыталась расправить. Только там ее отродясь не бывало. Даже в праздники. Аскетичными они у него всегда выходили, праздники эти чертовы. Не до них все было, работу он свою работал!

– Он появился в нашем банке месяца три назад.

– Сколько-сколько?! – Лавров обхватил голову руками. – Машка! Ну, Машка же!

– Саш, не начинай, – промямлила она, робко глянула на кружку в его руке. – Дай хлебнуть.

Он сунул ей кружку, Машка шумно глотнула раз, другой. Покосилась на него, вернула кружку.

– Я понимаю, что для замужества знакомство в три месяца, это ничто, но…

Машка повела плечиками. Это ее движение было хорошо знакомо Лаврову. Чем черт не шутит, так? Или можно и год встречаться, а человека не узнаешь, так? Или еще вариант был: подумаешь, три месяца! Любовь, она нечаянно нагрянет…

Так вот всегда поводила Машка плечиками, когда тупила и выскакивала замуж. И за это Лаврову хотелось ее посадить под замок. В какую-нибудь темную-претемную темницу с ворохом шерсти, которую бы она пряла, не переставая, и думала, думала, думала, почему же она такая дура?

– Но, Саша, твои родители в поезде познакомились, когда из Владивостока в Москву ехали! И на вокзале в Москве сразу взяли такси и в загс поехали заявление подавать.

И угораздило же его – придурка – рассказать ей об этой семейной легенде! Он сам-то в нее верил с трудом, все время виделся ему в истории этой какой-то подвох, а Машке понравилось сразу. Еще бы!

– А тут целых три месяца, Саш! – продолжила развивать тему Маша.

– Действительно! Это же целых девяносто дней! – фыркнул он со злостью. Помыл кружку, прошелся по кухне. Сел на нелюбимое место. – И? Чего топчешься? Говори, что смутило тебя впервые в жизни? Он позвал тебя замуж, я правильно понял?

– Да. Вчера позвал.

Ее длинные ресницы вспорхнули, выпустив наружу огонек невероятного счастья, но, наткнувшись на угрюмый взгляд Лаврова, счастье тут же устыдилось и улизнуло.

– Сделал мне предложение, – поправилась Маша и зачем-то добавила: – Володя…

– А с чего вдруг? Вы встречались? Все эти девяносто дней вы встречались?

– И да и нет, – нехотя призналась соседка.

– Как это?! – вытаращился Лавров.

– Как-то так выходило, что нас никогда с ним не оставляли наедине. То одна девочка, то другая с нами увяжется.

– Куда вязалась девочка? – поднял темные брови Лавров.

– Ну… То в кафе, то в кино, то в клуб.

– Каждый раз девочки были разные?

– Ну да, почти.

– А ты не менялась? В том смысле, что…

– Да поняла я. – Машка поморщилась. – Да, правильно. Он, я и кто-нибудь еще.

– Кто инициировал этих «кто-нибудь еще»?

– Они сами. Навязывались. И вот вчера…

Машкины щеки густо покраснели. Голова опустилась настолько низко, насколько это вообще было возможно в ее сидячем положении. Еще чуть – и она уткнулась бы лбом в стол.

– И вот вчера вы остались наконец одни, и он тут же сделал тебе предложение, так? – решил он ей немного помочь.

– Так, – кивнула она.

– Что способствовало этому, Маша? – вкрадчиво поинтересовался Лавров, заподозрив неладное. – Ты притащила его к себе, и вы переспали? И он тут же сделал тебе предложение?

– Типа того, – промямлила она. Теперь у нее покраснела и шея. – Переспали. И тут же сделал мне предложение.

– Как порядочный человек он должен жениться, а как же! – Лавров выматерился, шлепнул ладонями по коленкам. – Маш, что могу тебе сказать…

– Что? – Голова не поднималась.

– Ты дура, Маш!