У меня ощущение, что через такую улыбку визави мои слова не проникают, отскакивают, отражаются.

И все-таки я молодец. Ведь никого не убил. Даже не покалечил. Будучи в состоянии аффекта. За такое состояние суд оправдывает. Только анализы на гормоны сдать вовремя – сразу. Если вспомнишь.

Каялся бы потом – страшно. Загубил молодую жизнь. А так рекламу сделал. И даже не за спасибо.

Проносясь по коридору, я увидел открытую дверь Главного, влетел и заорал: «Ты – видел?! Что там было?!» Он смотрел в монитор компьютера, и в тот момент я решил, что это он смотрит передачу из студии.

– Что случилось?! – развернулся он.

– Ты видел?! – закричал я.

– У тебя же эфир!! – закричал он.

– Ты видел?! – орал я.

– Немедленно в студию!! – зевсоподобно орал он, указуя.

– Да?!

– Немедленно!!! – (это он)

– Тогда меняй ведущую!!! – (это уже я)

– Ведущая останется!! – (он)

– Тогда меняй гостя!! – (я)

С чем и выскочил, слыша вслед: «Стой сейчас же! Тогда – ку-ку!» Чего он кукует, подумал я еще, не понимая слов. Схватил в гостевой плащ, никого не видя и повторяя в атасе: «Кусок дерьма! Кусок дерьма!» (привожу салонную версию любви к ведущей). И, как писали в старинных романах, молниеносно лишил присутствующих своего незабываемого общества.

А выпил я в первом же шалмане сто пятьдесят коньяку, подышал, прогнал полчаса рысью. И поехал на следующий эфир. В телевизор. Спорить с депутатом о сносе пятиэтажек. Назначено, ждали, отменять нельзя. И все прошло нормально.

Через день-другой мне позвонила милая девушка Ксения с радио «Говорит Москва» и пригласила на передачу: поговорить о реновации пятиэтажек, выборах во Франции и «ну, и затронуть о вашем случае на “Эхе Москвы”».

Привезли на своей машине. Вдвоем с ведущим в студии, 35 минут чистого эфира.

И с самого начала ведущий обозначает:

– Уже несколько дней прошло после того, как произошло то, что произошло в студии «Эха». Вы как сейчас смотрите на то, что было? – И в сторону смотрит.

Это напоминает речь застенчивой монашки про половой акт: ну, вы понимаете, о чем речь, но произнести нельзя.

Далее полчаса я на все лады объясняю «то, что произошло» примерно так, как написано выше. В паузах ведущий возвращается в исходную точку: как насчет самоосуждений и извинений? М-да – железная воля Миледи не давала д’Артаньяну отклониться от цели разговора. И при этом, что характерно – ведущий смотрит в окно аппаратной, в стенку, пол, стол, а на собеседника, меня то есть, старается не смотреть.

Я спрашиваю:

– Меня перед передачей проинформировали, что мы будем говорить про пятиэтажки и выборы во Франции – так будем?

Не хочет. Ну – он банкует. Когда у тебя нет к передаче конкретно важной намеченной информации – то быть спокойным естественно, отвечай себе на любые вопросы.

А перед перерывом на новости он объявляет:

– Наш главный редактор Сергей Доренко говорит: «Либо Веллер извиняется перед Бычковой, либо он участвует в программах радиостанции «Говорит Москва».

Видимо, ведущий волновался, иначе бы такой логической ошибки не допустил.

Тут я его спрашиваю и вслух пытаюсь понять: это что – они меня заманили в студию под предлогом пятиэтажек и Франции, чтоб на самом предъявить такой выбор: или извиняешься – или уходи из студии?

Доренко своеобразный человек. До такого не каждый додумается.

То есть пряник – мы позволим тебе тратить половину своего рабочего дня, чтобы час бесплатно работать на нашем радио, а кнут – мы лишим тебя этого счастья. Знаете – подход истинного бизнесмена.

Мы с ведущим договорили в том же духе до конца передачи, однако (по хронометражу). На последней минуте я искренне сказал хорошие слова о Доренко и добрые пожелания всем. С чем и вышел.