Дверь была прикрыта, но не заперта на внутренний замок. Окна были закрыты, и только пятисантиметровая щель оставалась над ведущей в спальную комнату, расположенной на двухметровой высоте, фрамугой. Гамильтон приказал уже проникшим в дом сотрудникам прикрыть ее изнутри, а потом, поднявшись на носки, надавил на стекло кончиками пальцев – фрамуга легко провалилась, образовав примерно такую же щель.

Тело Эдда было холодным – смерть наступила давно.

Квартиру начали аккуратно осматривать.

Эдд лежал лицом на столе, затылком кверху. И две тонкие черные запекшиеся струйки крови, уходя назад за воротник, очень четко обозначивались на шее.

На столе на светлой скатерти – темное пятно от разлившегося вина из сломанного бокала и кое-какая закуска…

По всему было видно, что он ужинал. Точнее собирался… один, без гостей.

– Если вам это важно, – сказал прибывший от Уолтера медэксперт, – я могу попробовать сделать анализ крови здесь, прежде чем мы заберем труп для полного осмотра к себе.

– Важно, – коротко ответил Гамильтон.

Разумеется, если это опять змея, она не могла проникнуть в дом через фрамугу, поднявшись на два метра по гладкой стене, и оконному стеклу.

– Осмотрите особенно внимательно все низы в помещениях, может быть, есть наружные вентиляционные отверстия.

В одном месте, на кухне, таковое вскоре действительно обнаружилось. Но это отверстие было напрочь закрыто мелкой стальной решеткой. Других не оказалось. Да и вообще не удалось найти никаких следов внешнего проникновения.

– Яд гремучей змеи, господин лейтенант, – объявил медэксперт, появляясь на пороге комнаты, – в большом количестве. Поскольку рядом головной мозг, – помолчав и разведя руками, добавил он, – смерть наступила очень быстро. Подробности чуть позже. Можно забирать труп?

– Можно, – мрачно кивнул Гамильтон. – Нет, погодите! Сержант, пусть-ка быстро доставят сюда змеелова. И без наручников.

Фолби вышел из дома. Тут же взвыли сирены одной из полицейских машин. А еще через десять минут в комнату входил осунувшийся небритый человек, без попыток изобразить дружелюбие на лице.

– Что это? – вздрогнув и неприязненно скосив глаза на Бартока, спросил он.

– Труп, как видите. Подойдите поближе.

Змеелов неохотно сделал еще два шага.

– Взгляните, – Гамильтон указал на две ранки на шее с запекшейся кровью. – Эксперт уже установил, что смерть наступила от укуса гремучей змеи.

Змеелов сощурился и оглядел комнату, потом снова повернулся к трупу.

– Подождите, – он напряженно сморщил лоб, – он что же был укушен вот так, сзади? Когда сидел за столом?

– Да, мы именно в этом положении его обнаружили.

– Чепуха какая-то. – Он раздраженно передернул плечами. – Змея не может ударить так высоко, да еще через спинку стула! Она не бьет выше паха. Да и то, когда ей некуда уже отступать.

– А прыгнуть она не могла?

Человек мотнул головой:

– Физически на это не способна. Гремучки не прыгают. – Он еще раз обвел глазами комнату: – Меня бы крайне удивило, если бы она подползла сзади и сама ужалила, ну, допустим, в ногу. С какой стати? Окажись она вдруг здесь, в чужой для себя обстановке, наверняка, прежде всего, забилась бы в угол, заняла оборону. Поймите, змеи, как и все животные, разумные существа. К тому же они пугливы… постойте! – Он вдруг стал присматриваться к ранкам на шее Бартока, а потом с расстановкой произнес: – Эт-то не укус гремучей змеи.

– Правильно, – изобразив простецкую рожу, подтвердил Фолби, – его комары покусали. Наглеют год от года. Сейчас как раз население в центре города оружие раскупает – в них стрелять.

– А, хи-хи-хи! – разразился Дик Терье.