Когда она вышла в зал танцевать в первый раз, компания из пяти парней, тусовавшихся рядом с баром, проводила ее до подиума одобрительными возгласами и томными взглядами. Татьяна смутилась еще сильнее. Парни ждали, когда она начнет танцевать. Девушка старалась абстрагироваться как могла. Смотрела в потолок, в танце много крутилась, чтобы поменьше поворачиваться лицом к публике, закрывала глаза на долгие секунды. А когда компания ушла на танцпол, услышав любимый хит, почти полностью расслабилась. Новые люди, подходившие к бару или проходившие в туалет, тоже пялились на нее, но танцовщица уже выработала к такому вниманию иммунитет.

Единственное, что ее смущало, это туфли, на которых танцевать было почти невозможно. Каблук оказался очень неустойчивым. С каждым шагом Татьяна боялась подвернуть ногу, потому все делала очень аккуратно, выдавая трусливость за плавность, даже тогда, когда это не совпадало с музыкой. Под утро она все-таки ногу подвернула и мечтала забить Свету этими туфлями до смерти, но сил едва хватало, чтобы добраться до дома. Пришлось купить анестезирующий спрей и эластичный бинт, которыми ее научила пользоваться мать и суровое балетное прошлое.

Арина откровенно расхохоталась, когда Татьяна показала ей свой детский эскиз, в котором все-таки прослеживалась цельная концепция образа.

– Look3 где подсмотрела? В каком-нибудь упоротом голландском порно? – посмеиваясь, спросила директор.

Татьяна стояла напротив нее через стол, красная, обиженная, с надутыми губами.

– Я порнографией не интересуюсь, – ответила гордо.

– А может, и стоит. Там и то костюмы лучше встречаются.

Арина утерла слезу радости с правого глаза и вгляделась внимательнее в рисунок. Несколько минут она сидела в молчании, прикусив губами резиновый колпачок ручки в форме зайчика, без отрыва глядя на мятый листок бумаги. Татьяна дулась и ждала окончательного вердикта. Потом директор уставилась на девушку, разглядывая ее сверху вниз, попеременно наклоняя голову то вправо, то влево, и снова вернулась к рисунку.

– Так, – начала она серьезным тоном. – Колготки в сеточку убери. Замени на обычные зеленые. Можно лосины матовые. И на них нашить узор в форме сыплющихся семечек.

Легким движением руки она пририсовала на ноге манекена незамысловатый, но утонченный узор из черных капель, похожих по форме на семена подсолнуха.

– Лианы между лифом и трусами не нужны. Будут только мешать в танце, а красоты никакой не добавляют. Бюст, в принципе, можно оставить. Только стразы надо сделать мелкими, прям как семечки чтобы смотрелись, и листья помельче, но попышнее. И обязательно бери пуш-ап, а то с твоей грудью будет выглядеть удручающе.

Арина пригляделась к бюсту Татьяны и, цокнув, продолжила.

– Юбка мне не нравится…

Директор снова задумалась и прикусила колпачок. Девушка нахмурилась и раздула щеки. Все ее нутро протестовало против внесенных правок. Она даже лианы между бюстом и трусами не хотела убирать и уж тем более не была согласна на изменение юбки, которая ей нравилась больше всего.

– Да, замени на шорты, – женщина откинулась назад в кресле, высвободив «зайчика» из зубастой пасти. – Точно, бери легинсы. Никакие шорты, юбки и колготки не нужны тогда. Вышей на них семечки узором. Лепестки еще можно добавить. Туфли купи массивные. На платформе. Ярко-желтого цвета.

– Все? – недовольно пробурчала Татьяна, протягивая руку за эскизом.

Арина подумала несколько секунд и с улыбкой кивнула.

– Да, пожалуй.

Взяв листок в руки, Татьяна с силой смяла его и уже направилась к выходу из кабинета директора, но та остановила ее бархатным голосом.