Я отошел подальше от них. Что за бред? Сел на знакомые новенькие качели. И вообще двор то мой, знакомый глазу, и я точно помню, как сто раз проходил мимо всех этих ярких лавочек, детских горок, качелей, песочницы…

Смотрю на эти дома. Они будто светятся от высоких новеньких фонарей. Окна кое-где упрятали в фольгу, что бы солнце не выжигало глаз и обои. Так вот она и отливает всеми красками отражая вечернее небо и огни города.

Переливается словно перламутровый хамелеон. Просто сижу в замешательстве и пялюсь на окна, пытаясь понять, что со мной…

А в глазах у меня все начало растекаться и искажаться, как от слез. На секунду я подумал, что может плачу, и сам не заметил, как начал… но нет, протер рукой веки и щеки. Сухие. Смотрю на окна, на дом, не отрывая взгляда, а фольга прямо вытекает из окон словно разноцветная ртуть. И весь дом начинает плыть, словно был сделан из краски и теперь она решила растаять.

И не своими цветами, а всеми цветами бензиновой радуги, превращаясь в крупные мазки сумасшедшей флуоресцентной краски, которая медленно стекает с здания. По его стене стекая, и сами окна начинают вываливаться и плыть вниз, словно фитиль на крыше подожгли, а свеча неумолимо стремится растаять, угол крыши уже стерся к третьему этажу, в виде ярко зеленой капли, а серебристые капли окон уже пролетели друг за другом пару этажей вниз.

Я встаю. И смотрю. Мне кажется, что просто я сплю.

Сверху по панелям течет ярко красная краска, разводами притекает к зеленой и каплями смешиваются и скатываются к другим цветам…

Мне становится плохо. Сильно начинает тошнить. Я просто отворачиваюсь от своего, (а хотя уже нет), дома и убегаю.

Убегаю опять сквозь знакомые дворы, обратно к проспекту. Сажусь на лавочку на остановке и пытаюсь отдышатся, сердце колотится, и холодный пот стекает под футболкой.

Думаю…

Телефон то здесь должен работать. Сам уверен в провале, но набираю маму.

Гудки. Гудки.

«Алло?» – слышу ее голос. Я в ужасе молчу. – «алло!» -повторяет она

– привет. – говорю я так что бы не было слышно, насколько меня трясет, на самом деле.

«ты где, куда-то с самого утра пропал!»

– вы у бабушки?

«ну а где еще? Ты где шляешся, иди домой, темно уже.»

Я бросил трубку.

Мне не стали перезванивать.

Мимо пронесся кто-то на мотоцикле и был такой гул, что он зудел у меня в мозгу пока спускался в метро. Я знал, что успею на последнюю электричку в нашу деревню. Не спешил.

Ехал в метро, думал о херне что произошла.

Что- это за лакокрасочный монстр размером с 16ти-этажку мне привиделся. Почему я пришел к себе домой, но дома не было.

Напоминало мультик про то как гном ищет дом…

Казалось, что кто-то выбил землю у меня из-под ног. Толи падать, то ли еще полетать. Поймал себя на том что грызу ногти, и словил взгляд отвращения какой-то девки в деловом костюме. Чуть оскалился и шмыгнул носом смотря прямо ей в лицо. Да пошла она.

А вот в электричке было почти пусто. Ехали сквозь леса в ночной тьме.

Когда шел до бабкиного дома звезды уже зажгли, и луна была, и месяц. У меня было ощущение, что день из жизни потерян, такое чувство пустоты было. И подумал, что же скажет отец о позднем возвращении. А потом вспомнил что может быть их там никого и нет.

Подхожу к дому и вижу – у соседей свет горит. И у нас…

Звоню в нашу дверь. Открывает мать.

– почему тебя так долго не было? Я тебя с утра не видела.

Я подумал почему-то, а вдруг это и не моя мама? Потом подумал, что замешиваю чушь еще гуще чем она есть, и молча иду на кухню. Еда. Конечно еда. Почти та же что и вчера. Беру готовые бутерброды, ставлю на стол. Недобрый взгляд матери игнорирую, она и уходит. Делаю себе чай. Жду пока бутеры разогреются в микроволновке. Смотрю в окно отрешено.