«Троллейбус» Успенского, его же «Бабушка пирата». После этого стихотворения невозможно обижаться ни на одну из бабушек, оно разом объясняет всю их – прекраснейшую до смешного – сущность. А Саша Чёрный и его «Приставалки»?

«Мишка, мишка, как не стыдно, вылезай из-под комода, ты меня не любишь, видно, это что еще за мода?»

Во втором декрете я, наконец, поняла, что жизненная «мантра» проста и легко умещается в напутствии Кота Леопольда: «Мне сегодня весело с самого утра! Напеваю песенку про свои дела. А дела прекрасные – всё мне по плечу, и скажу, не хвастая, – горы сворочу. Никогда не теряй, не теряй своей мечты. Твердо верь, твердо знай: всё на свете можешь ты. Если получается всё наперекос, не впадай в отчаянье и не вешай нос. В самом трудном случае хвост держи трубой! И тогда получится всё само собой. Никогда не теряй, не теряй своей мечты. Твердо верь, твердо знай: всё на свете можешь ты». Причем эту фразу – «всё на свете можешь ты» – Кот Леопольд произносит именно так – без восклицания, без подчеркивания, а совершенно спокойно, как данность. Joie de Vivre…

В канун Нового года я всегда дарю своим друзьям одну и ту же притчу.

Жили-были два мальчика-близнеца. Неисправимый оптимист и неисправимый пессимист. Однажды, к Рождеству, братья попросили в подарок по лошадке. Родители сбились с ног, мальчику-пессимисту они купили самую лучшую лошадку, какую только можно представить. А мальчику-оптимисту положили в холщовый мешочек… горстку сухого лошадиного навоза. Настал волшебный момент. Мальчик-пессимист взглянул на свой подарок и зашелся в слезах, запричитал. Я хотел черную, а она – в яблоках. Я хотел с темными глазами, а она – со светлыми. Я хотел с кудрявой гривой, а у этой – прямая. Я хотел с подковами, а вы мне подарили простую качалку. Мальчик-пессимист так разошелся, что сильно пнул самую красивую на свете лошадку ногой: «Это – не лошадь, она – деревянная, а я хотел настоящую!»

Мальчик-оптимист с недоумением смотрел на всё это. Потом он взял в руки свой мешочек с навозом и сказал: «А моя – настоящая! Только что ускакала».

Не тревожь свой мир хрустальный

Да, уединение – это возможность созерцания. Какое это счастье – проснуться (даже, если тебя разбудил ребенок) и знать – тебе совершенно некуда спешить.

Раньше я не опаздывала только на самолёт и в роддом. Во все остальные места – всегда. Вот как будто бы вовремя встала и всё рассчитала и не вальсировала, но всё равно – бегу. Бегу и опаздываю. На работу я бежала, почти не касаясь земли. Люди на узком тротуаре расступались и смотрели мне вслед – точно, без крыльев?

Родив малыша, я просыпаюсь, беру его к себе в постель и могу лежать так хоть час, хоть два… Joie de Vivre.

Про место, где искать радость жизни долго не придется

В окне – остров Новая Голландия. Таким, какой он сейчас, рождался на наших глазах. Он вынашивался заодно с моей младшей дочкой. Она родилась в день Святой Музы. Когда мы думали, как ее назвать, нам показалось, что Муза – это слишком, и назвали Лаура. От латинского laurus – увенчанная лавром. Мой маленький росточек – лавровый мой листочек.

К нашему возвращению домой, 1 июня, открыли парк! С тех пор не покидает ощущение, что всё это – подарок.

В первый же день распахнула объятия огромная, нет, огромнейшая Жар-птица! Птица охватила чуть ли не весь остров, я никогда даже представить не могла, что увижу крылья, способные накрыть 10 000 квадратных метров!

Я кормила Лаврушу, смотрела на Птицу в окно, с высоты, и мне хотелось пригласить к себе всех гуляющих на острове, потому что именно так – с высоты – и нужно было на Птицу смотреть. Гигантские радужные крылья ласкали остров едва заметными касаниями. Остров тихо посапывал, нежился, вверенный объятиям птицы. Хотя казалось, что ей-то ни до кого нет совершенно никакого дела. Птица дышала заодно с ветром, рвалась вслед за ним и, разумеется, такая огромная, не поспевала. Расстраивалась, обижалась и от досады принималась жаловаться, показывая, откуда прилетел ветер и куда улетел. Птица словно переводила стихийный язык природы на наш, человеческий.