– Можете быть уверены, мы задействовали все ресурсы, я лично расшевелил агентурную сеть, – зачастил Ивлев, – зональные прокуроры проверяют все дела, связанные с деятельностью Федосова в Генеральной прокуратуре. Работники МУРа сумели установить новых свидетелей, со слов которых составлен фоторобот предполагаемого убийцы. Но это мог быть и просто случайный прохожий.

– И насколько он достоверен? – оживился Банников, – сравнивали с описанием подозреваемых в Усть-Каменске?

– Мало общего с Хруновым и Новиковым, да и свидетели разошлись в оценке работы нашего художника, один из них говорит, что похож, а второй утверждает, что не очень. Ивлев помолчал и добавил:

– Эксперты установили, что ножи делали в разных местах. Да и без экспертизы видно, что финка из Усть-Каменска отличается от московской заточки высоким качеством работы и материалов. Для изготовления орудия убийства Федосова использовался обычный кусок нелегированной инструментальной стали и брусок березы.

Отчитавшись перед руководством, Ивлев пригласил следователя по особо важным делам Горелова Александра, надеясь получить от него хотя бы крупицу новой информации.

– Геннадий Петрович, пока ничем порадовать не могу. Со своей стороны я все сделал безукоризненно: назначил экспертизы и криминалистические исследования, направил отдельные поручения по всем, самым незначительным вопросам. Надеюсь, результаты будут непременно – где-то убийца наследил и это непременно всплывет.

– Нашли, где и кем был изготовлен нож? – в голосе Ивлева появились нотки раздражения, – это единственное вещественное доказательство!

– Есть показания осведомителя о том, что неприметную заточку заказывал для себя какой-то авторитет. Даже сам по себе этот факт вызывает подозрение. Будем проводить проверку – по моему заданию опера МУРа отрабатывают круг знакомых этого мастера. Сам он никак не подходит на роль убийцы.

– Есть у меня к тебе поручение, – Ивлев решил мимоходом использовать Горелова, – ты же общаешься с Чмариным, сегодня позвони ему и передай, что от своего осведомителя случайно узнал о существовании бывшего прокурора Южного района Красильникова. Он несколько лет находится на пенсии, и от безделья пишет жалобы, в том числе на возможных фигурантов расследуемого дела.

– И это все?

– Да, я думаю, этого будет достаточно.

Наступили смутные времена, и Ивлев никак не хотел быть втянутым в разборки, происходящие наверху, во властных структурах. После известных репрессий НКВД к партийным и советским работникам, органам прокуратуры теперь требовалось специальное разрешение на проведение в отношении их проверок. А повседневно этой работой занимались комиссии партийного контроля, созданные при комитетах КПСС. Злопыхатели поговаривали, что в тамошних архивах лежат секретные папки на каждого ответственного работника огромной и могущественной страны.

Но никто не мог запретить тому же участковому переговорить с отставником о его жалобах и заявлениях.

* * *

Защитником Новикова согласилась стать местный адвокат Коренева Нина Ивановна, сорокалетняя, немного полноватая блондинка со светло-серыми, часто смеющимися глазами. Свою трудовую деятельность она начинала, в отличие от большинства коллег, не в правоохранительных органах, а юрисконсультом в областном автоуправлении.

Эта работа приучила ее к скрупулезному изучению самых различных документов. Приходилось постоянно вникать в смысл хозяйственных договоров, приказов администрации предприятия и руководителей районных подразделений. Много времени уделялось претензионно–исковой деятельности, когда приходилось посещать по этому поводу государственный арбитраж. Иногда участвовала в судебных процессах, связанных с трудовыми и жилищными спорами между администрацией и работниками управления.