«Ладно, подождём, – решительность Машку ещё не покинула, она прилегла на диван, включила телевизор и стала ждать…

…Стас зашёл в дом как всегда недовольный и угрюмый.

– Машка, подай тапки! – крикнул с порога.

– Вот, милый, – Маша поставила перед ним тапочки и помогла разуться. – Мой руки, ужин на столе!

Стас, не раздеваясь, пошёл на кухню и стал шарить по кастрюлям. Снял крышку с супа:

– А это что за помои? – закричал недовольно. – Я тебе что, мало денег даю?! Когда уже в этом доме можно будет нормально пожрать?!

Маша зашла следом, подняла ту же крышку и протянула Стасу:

– Подержи, пожалуйста!

– Зачем? – недоуменно спросил Стас, но крышку взял.

– А вот зачем! – неожиданно твердым и ровным голосом произнесла Маша, взяла кастрюлю и, прицелившись, чтобы не промахнуться, надела её Стасу на голову. Лапша очень элегантно свисала у него с ушей. Машка расхохоталась, а Стас кричал и размахивал руками:

– Дура, вставай! Проснись, тебе говорю!

– Почему вставай? – сонно пробормотала Маша и вдруг проснулась от дикой боли – муж с силой тормошил её за плечо.

– Дура! Ты проспала! Я на самолёт опоздаю!

– Какой самолёт? – непонимающе щурилась Маша, – Ты куда-то едешь?

– Да, идиотка, еду!!! Я же тебя предупреждал!

– Когда? Ты же весь вечер трубку не брал!

– Две недели назад! Ты хоть что-нибудь ещё помнишь?! – Стас ушёл в спальню, погромыхал там чем-то, вскоре вышел уже с вещами и бросил на ходу:

– Не звони мне! Я буду занят!

– Когда вернёшься?

– Через месяц!

За Стасом давно закрылась дверь, а Маша всё лежала, бессмысленно уставившись в потолок.

Была суббота, Ленка вернется в понедельник, а больше никого она не хочет ни видеть, ни слышать. Маша закрыла глаза. В голове не было ни одной мысли. Или были, но не подавали никаких признаков жизни. Даже дятел молчал.

– Что, предатель, молчишь? – ехидно спросила и постучала себя по голове.

– Да пошла ты! – хрипло отозвался Дятел, а через минуту заорал во весь голос, – Ты дура набитая!!!

Маша затаила дыхание – в предполагаемой области души её что-то жгло. Это что-то разрасталось, металось беспорядочно, как шаровая молния в тесной комнатушке. И Маша очень испугалась: а вдруг этот сгусток энергии не найдет выхода и сожжёт её всю изнутри? И вместо души у неё будет большая чёрная дыра или пепел?!

Вдруг Маша сорвалась и выбежала на балкон – не будет она жить с выжженной душой, лучше умереть! Женщина вцепилась в перила и посмотрела вниз. Представила себя распластанной на асфальте, огромную лужу крови рядом, свою разбитую голову с разметавшимися волосами…

И тут Дятел выскочил и заорал:

– Что, дура! И на это ты не способна? Ну давай же, давай, сделай шаг!

Но вдруг, встряхнув роскошной гривой, встал на дыбы Конь Педальный, а потом с размаху стукнул копытом Дятла. Тот сразу посерел и сник.

– Знаешь, за что? – грозно спросил Конь.

– Догадываюсь… – пробормотал Дятел и растворился бесследно, как сахар в горячем чае…

Маша почувствовала: с ней что-то произошло. И это что-то – хорошее. Очень хорошее. Она боялась об этом даже думать, чтобы новые, неизведанные ощущения не развеялись и не исчезли. Мария вернулась в комнату, взяла лежащую на столе газету и стала размахивать ею, разгоняя что-то невидимое. За этим занятием её и застала запыхавшаяся Алька:

– Ты чего на звонки не отвечаешь? – сразу завозмущалась она. – Мы все распереживались уже! Ты что это делаешь? И почему дверь открыта?

– Не слышала, – спокойно ответила Маша, продолжая размахивать газетой в направлении балкона, – я была занята: собиралась покончить жизнь самоубийством…

– Ты дура?! – заорала Алька пронзительно-скрипучим голосом Дятла.