Антон невозмутимо крутил в руках свой стакан, будто ничего не произошло. Димон приподнял брови и ехидно заметил:

– Не зарекайся, Настенька, нам еще два с лишним года учиться вместе. Да что там, я и сам не зарекаюсь… – он кокетливо глянул на друга и чмокнул губами в его сторону, а потом продолжил: – Ира! А ты что сидишь?

Я чуть вздрогнула и натянуто улыбнулась, когда все взгляды оказались прикованы ко мне. Платье тут же показалось пошлым, и я ощутила себя самозванкой на балу. Вот-вот выгонят. Вступать в прилюдные турниры по остроумию было не в моем духе.

– Палец не загибаешь? Не достался тебе еще наш Антошка?

– Не достался? О, да, а я так мечтаю… – хотела отшутиться, но вышло как-то не слишком убедительно. Я с ужасом ощутила, что взгляд парня обратился ко мне. Он прошелся от головы до голых коленок и немного задержался на груди.

Это было отвратительно. Это было… волнующе.

Игра шла своим чередом. Настя стала звездой вечера, нечаянно поперхнувшись на вопросе про мечты о сексе с человеком своего пола, и, пока я стучала ей по спине, Димон уже придумал легенду про наши отношения.

Первым поднял руку Антон. Варианты задач посыпались с разных сторон. И тут Настя, которая явно перепила вина, надаренного маме Димона очередной роженицей, неожиданно крикнула, хохоча:

– Я придумала! Поцелуй Иру! Она же мечтала. Мечты должны сбываться. Ну скажите, друзья? Должны ж?..

У меня похолодело в груди. Что за дурацкие шутки? От своей же подруги? Но Настя уже была слишком веселой, чтобы оценить мрачный взгляд.

Антон, не выражая особых эмоций, поднялся на ноги.

Даже в шуточных играх задания всегда выполнялись. Карточный долг – честь джентльмена.

– Куда целовать? – спросил он.

– На ваш выбор, – поклонился Димон.

Толпа заулюлюкала. Я чувствовала, как под совершенно холодной и бледной кожей разгорается жар. Неловкость, внимание, холодная ярость на Настю, страх показаться глупой и слишком приличной – все смешалось в одно. Я почти перестала дышать. Что делать? Встать? Остаться сидеть как истукан? Может, показательно уйти, громко хлопнув дверью? Или посмеяться со всеми?

Он тогда сел рядом и так, будто делал это сотни раз, наклонился ко мне. Меня обдало мужским запахом, но ошарашил не он, а запах стирального порошка от рубашки. Антон Елец будто в момент стал реальным человеком, не из параллельной вселенной, а вполне себе ощутимым, близким. Пожалуй, близким даже сверх нормы.

Я была уверена, что он потянется к моим губам и через секунду все кончится. Но Антон положил руку на правое плечо, будто немного приобняв. Все оно оказалось в его ладони, и жар одного этого касания обжег меня сквозь ткань платья. Он легко коснулся губами шеи. Это было поверхностное, но твердое касание, от которого все внутренности вдруг связались в один тугой узел внизу живота. Я вдруг поняла, что немного потеряла связь с реальностью и все рецепторы сосредоточились в том месте, которого только что коснулись губы.

Антон тихонько шепнул мне на ухо:

– Теперь дыши.

И не ушел на свое место, оставшись сидеть рядом, как будто мы пара. Я же пыталась справиться с целой гаммой чувств внутри. После игры вечеринка покатилась своим чередом. Наутро Настя вымолила мое прощение в обмен на большой секрет.

Елец пробивал мой номер телефона.

Конечно, я пыталась выбросить его из головы. Это было нелепо, в лучших традициях фильмов, где дурнушка влюбляется в первого красавца. Мама очень любила фильм «Девчата», а я не понимала его. Поспорить, а потом влюбиться? Такое что, бывает? Какой кринж, если быть честным.

Антон не звонил. Истфаковец писал в два раз больше, чувствуя, что мой интерес пропал. На вопросы Насти я изо всех сил делала вид: меня не тревожит, что Елец никак не проявился. Но, кажется, где-то я слегка переигрывала.