– Чем старик старуху донял! – глупо шутит он. От нового взрыва гогота у меня закладывает уши. Подхожу к мальчишке и хватаю его за предплечье. Больно сжимаю.

– Я спрашиваю: понял?

– Д-да, - быстро кивает головой Слава.

– А ты, - обращаюсь к Кристине, - пошла со мной, - дёргаю дочь за руку со стула.

– Эй чувак! Изи! (англ. Easy – легкий, легко). Не надо войны! Давайте любить друг друга! Мы за мир! Пис! (англ.peace мир) Йоу!

Волоку Кристину на второй этаж и запихиваю в ванную. Она не упирается, а ржёт в истерическом припадке. Включаю холодный душ и засовываю под него дочь прямо в одежде. Тут она начинает сопротивляться:

– Эй! Ты чё творишь? Совсем поехавший?

Не обращаю внимания на её попытки выбраться из-под душа. Удерживаю силой под ледяными струями воды.

– Мне холодно. Я простужусь, - вопит она и снова начинает ржать, но этот смех быстро сменяется слезами. Дочь дрожит, губы посинели. Мне её жалко, но не настолько, чтобы закончить воспитательную экзекуцию. Ещё через пару минут выключаю воду. Молча выхожу из ванны, хлопнув дверью.

***

В третий раз читаю документы, которые прислал секретарь из офиса в Вене, и ни черта не понимаю. В голове все мысли только о дочери. Что я не так сделал? Где свернул не туда? Как так вышло, что очаровательная девчушка, которую я пестовал с рождения, моя черноглазая принцесса стала обманщицей и наркоманкой?

Нет, я не ханжа. Спокойно отношусь к курению и алкоголю. Даже к бойфрендам, которых Кристина начала заводить ещё в детском саду. Но запрещённые законом вещества – это слишком. Плевать, на то, что в Европе лёгкие наркотики уже стали нормой. Плевать на модное нынче веяние, мол, спиртное куда как вреднее, чем травка. Пусть рассказывают кому угодно, но не мне. Сам я никогда не употреблял, но в моем окружении было и есть достаточно людей, которые подсели. Некоторых из них уже нет в живых.

И куда, мать её, смотрит Алла? Живёт в одном городе с дочерью и понятия не имеет, чем та промышляет. Только деньги знает из меня тянуть. Да по салонам красоты мотаться.

Видимо, всё-таки придётся поговорить с бывшей. Прочистить ей мозг. Открыть обколотые ботоксом глаза. *лядь, ненавижу встречаться с Аллой. А по телефону такие дела обсуждать не вариант.

Стрелка часов подбирается к двенадцати ночи. Устало потираю лицо руками. Понимаю, что сегодня работник из меня уже никакой. Лучше всего сейчас будет лечь спать. Утро вечера мудренее и всё в таком духе. Наливаю в пузатый бокал коньяк и иду в свою комнату.

Проходя мимо спальни Анастасии, вижу, что её дверь приоткрыта. Невольно останавливаюсь. Подруга дочери сидит за письменным столом спиной ко мне, поджав под себя одну ногу. Короткие пижамные шорты не оставляют простора для воображения. Стройные ноги сероглазой я отметил в первую минуту знакомства.

Вокруг Настасьи лежит кипа учебников, тетрадок, листов бумаги. Старенький ноут жужжит, как бы намекая, что его дни сочтены. Девушка сосредоточена на учёбе. Быстро набирает на компьютере какой-то текст. Периодически сверяясь с раскрытой тетрадью, делая пометки на отдельном листе.

На Насте растянутая домашняя футболка, съехавшая с одного плеча. В электрическом свете кожа девушки кажется персикового цвета. Интересно, какая она на ощупь? На вкус?

«Чего это ты, Волков? Совсем очумел? Фантазируешь на тему подруги собственной дочери!», - тут же мысленно одёргиваю себя.

Но мужское начало оказывается сильнее голоса разума. Скольжу взглядом по её волосам, небрежно забранным в пучок и заколотым простым карандашом. Подойти бы сейчас и вытащить его. Посмотреть, как тяжёлые пряди рассыплются по спине. Заиграют тысячами золотистых бликов. Зарыться бы в эти волосы лицом. Вдохнуть аромат.