под луч огня, под трепетанье свечки,
что вместо лампы. Огонёк свечи
вместо сверчка, живущего за печкой,
как если бы весна, а не зима
с холодной веткой, что в окно стучится
при взрыве ветра. И из-за угла
глядит восторженно оплаченный убийца —
оплаканный уже. В который раз
жизнь выставляет счёт за проживанье
в пейзаже, обозначенном сейчас,
как за гостиницу с совсем простым названьем,
откуда выселяют до утра,
как не сказать – навечно. День недели —
уже неважен. Крошки со стола
летят в карман. От скомканной постели
ещё тепло. И книги на столе
напоминают, что ещё не умер.
И чья-то жизнь в означенном окне
ещё горит с огнём неярким в сумме
означенных вещей. И не помог
уже холодный кофе. Сигарета
дымится, как сомненья – за порог —
в другую жизнь, где, может, больше света
для проживания. На улице темно —
ещё не рассвело – хороший повод —
жечь свечи, вместо лампочки – в окно
не допуская темноту и холод,
как посторонних. Отрывая взгляд
от светлого окна в стене напротив,
гляжу на небо, где созвездий ряд,
как буквы в книге, но на обороте.
Январь 15 2013 г.
«В это время года сходишь с ума от цвета…»
В это время года сходишь с ума от цвета.
Из-за его отсутствия в чёрно-белом,
мокром пейзаже, но судя по всем приметам,
скоро весна и цвет под ногами скажет
о продолжении жизни. По крайней мере,
смятое облако, что так сулит надежду
на выживание – ближе, на самом деле,
взбитой подушки, что холодна, как прежде,
во времена, когда все ещё были живы
и, от волнения, шли косяком на красный,
перебивая друг друга – А знаешь, ты бы… —
Нет, это ты бы.. И всё ещё не напрасно…
И в голове ещё не черты, а лица —
пусть и немногие, но тем прочнее память..
И в отражении с белым ещё не слиться,
но до которого можно ещё руками —
взглядом, хотя бы. И чёрно-белый город,
как продолжение смятой уже страницы
после ночного бдения. Выше ворот,
чтоб не замёрзнуть. И ничего не случится.
Январь 15 2013 г.
«Я буду блуждать в переулках огромной столицы…»
Я буду блуждать в переулках огромной столицы.
Скитаться по улицам, где ещё помню названья,
где, может быть, даже уже ничего не случится,
о чём пожалел бы, умножив тем самым страданья.
Я буду тебя вспоминать и холодную осень.
Чужие квартиры в клубах сигаретного дыма,
где взгляд упирается в стену и имя не спросят
у нового гостя, приняв за хозяйского сына…
Я буду до ночи бродить, где короткая память
найдёт подтверждение или хотя бы подсказку,
какую-то мелочь, которую можно руками
потрогать и вспомнить, что жизнь, как хорошая сказка,
кончается свадьбой… Я буду тебе через время
писать свои письма о том, что уже не случится.
И только потом, на вокзале, когда не уедет
мой поезд, увижу до боли знакомые лица.
Январь 16 2013 г.
«Мы с тобой собирались пойти в воскресение в церковь…»
Т. З.
Мы с тобой собирались пойти в воскресение в церковь,
но опять не случилось. Опять торжество снегопада —
перекрыта дорога, как жизнь переправлена смертью
по каким-то там правилам, в рамках другого уклада.
Мы хотели отправиться, но у погоды не спросишь
разрешения выйти из дома, пойти на прогулку.
И трамвай застревает на рельсах, и снова заносит —
и базарную площадь, и тропы в глухих переулках.
Январь 16 2013 г.
«Во дворе, под окном – все знакомы, как будто родные…»
Во дворе, под окном – все знакомы, как будто родные.
И как будто бы даже глядят без утайки и страха.
И порой вспоминают прохожего нового имя,
что когда-то бывал здесь, но съехал, должно быть, рубаха
не пришлась ему в пору – с девицей из третьей квартиры —
как с чужого плеча, но глаза поднимает на окна,
вспоминая, возможно, как звук пресловутой секиры
отделился от стона, на смерть отправляем кого-то…