СЛЕДОВАТЕЛЬ: Как вы потеряли его, Тесса? Его у вас забрали?

ХАРТ: Может быть. Я не… не хочу об этом говорить. Возможно, мне стоит поехать в больницу или…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тесса, оставайтесь здесь. Мы сейчас ищем вашего психотерапевта.

ХАРТ: Можно мне взять телефон? Я могу написать ей.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Сначала мне нужно, чтобы вы кое-что мне разъяснили. Сейчас я смотрю на ваш аккаунт в «Твиттере». Можете сказать, когда вы начали его вести?

ХАРТ: В старших классах. За год до окончания школы. Но летом, примерно в конце июня, я изменила никнейм.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: В июне 2016 года?

ХАРТ: Да. Из-за того… что произошло. Тогда я также удалила много старых твитов.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: С вашего позволения, мы бы хотели просмотреть ваши личные сообщения в этом аккаунте. Вы даете свое разрешение?

ХАРТ: Смотрите. Мне все равно.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Первое сообщение датируется двенадцатым августа две тысячи шестнадцатого года. Верно?

ХАРТ: Думаю, да. Август. Помню, ко мне тем утром приходил Скотт. Он как раз собирался выезжать на ознакомительную беседу для первокурсников. Так что да. Август.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Скотт?

ХАРТ: Мой бывший.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Понимаю. Давайте вернемся к Скотту после того, как закончим обсуждать вашу деятельность в «Твиттере». Переписывались ли вы с этим человеком до того, как начали общаться с ним посредством личных сообщений 12 августа?

ХАРТ: Мы не много переписывались. Сначала он на меня подписался. Я подписалась в ответ. Я пыталась взаимодействовать с обществом. В качестве терапии. У меня агорафобия. Я должна была стараться общаться с разными людьми. Но я не знала, кто… кто это был. Мне нужно было его заблокировать. Нужно было удалить аккаунт. Стоило удалить его, еще когда я уехала из Нового Орлеана. Какая же я глупая [неразборчиво].

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тесса?

ХАРТ: Эрик. Эрик Торн…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тесса, вы в порядке?

ХАРТ: Вы не понимаете. Мне нужен мой психотерапевт. Мне нужно домой.

Крепко сжимая телефон обеими руками, Эрик вышел из ванной. Лучше бы этой Тессе подписаться на него как можно скорее. Внизу его ждет Мори, поэтому у него есть всего несколько минут, пока он будет спускаться по лестнице. Потом его ожидает часовая поездка на птицефабрику в компании его менеджера. Эрик сомневался, сможет ли он это выдержать. Там он точно выйдет из себя и даст волю охватившему его всепоглощающему чувству разочарования – четырнадцать миллионов подписчиков стоят накопленной ярости.

Он молился про себя, чтобы она на него подписалась, и застонал от удовлетворения, увидев уведомление «Твиттера»:

Эрик нажал на кнопку личных сообщений с такой силой, что чуть не сломал экран.

Когда Эрик набирал сообщение, его губы скривились в не предвещающую ничего хорошего усмешку. Он точно знал, как это разыграть. Он достаточно много общался с фанатками, чтобы знать, как они разговаривают.

Эрик даже не прочитал ее ответ. Он как одержимый строчил дальше, печатая так быстро, что у него пальцы сводило – и даже не думал о том, что именно пишет.