– Кирилл будет в бешенстве от этих видосов, – Димка старательно делал вид, что ничего не случилось. Но теперь, кроме века, у него дергалась еще и щека.

– Да она и залила их специально для Кирилла, чтоб смотрел и завидовал, – хрипло ответила Лиза, к лицу прилил жар.

– Наверняка. Слушай, Лиз, забей на нее, она того не стоит, – Димка взял Лизу за руку, сжал ее в своих дрожащих пальцах, от этого прикосновения Лизе стало совсем нехорошо.

Она уже давно не плакала по-настоящему. С тех пор, как подслушала разговор родителей и узнала, что маму уволили. Слезные железы будто перестали функционировать. Иногда Лиза даже жалела об этом: чего стоило разрыдаться и выпустить наружу все, что накопилось? В ЦПНБ многие плакали, дети помладше, да и старшие – тоже. Но все переставали – из-за таблеток. А Лиза и без лекарств не могла. Нужно было держаться. Мама велела, «быть умницей» и Лиза была, до сегодняшнего вечера.

– Пойдем в комнату, быстро, – прошептал Димка, – нельзя здесь реветь, тут камеры.

В комнате Лиза отвела душу и наревелась до мигрени. Димка сидел с ней, что-то бормотал, утешал, гладил по спине. Она почти не разбирала его слов, пока он не сказал:

– Со мной было то же самое.

– В к-каком смысле? – Лиза икнула.

– В смысле Кати, – Димка сглотнул. В Лизиной комнате было уже совсем темно и Лиза не видела Димкиного лица, но подозревала, что оно дергается.

– Она сказала, что родители запретили со мной дружить, – продолжил Димка, – но я думаю, это не правда. Скорее всего, подруги не одобрили меня. Ты же видела эту змею, Варьку. И генеральша, Таня, тоже была не рада, что Катя со мной гуляла.

– Прям гуляла? – Лиза снова икнула и даже на мгновение позабыла о своих бедах. Она не могла видеть, покраснел Димка или нет, но его пальцы, которыми он гладил Лизу по руке, дрожали все сильнее.

– Прям – не прям, – он снова сглотнул, дернул головой, – не важно, все равно мне не по пути с девочкой из такой хорошей семьи, да и вообще…

Узнать что «вообще» Лизе было не суждено, в коридоре раздались шаги, Димка умолк.

– Нина, – прошептал он, – наверняка что-то подозревает. Мне надо идти. Я не должен торчать у тебя в комнате по вечерам, тем более с выключенным светом. Лиз, держи себя в руках, не делай глупостей. Помни, Катя не стоит нового курса таблеток и, тем более, штрафов для твоих родителей.

Он вышел, но Лизу было не остановить. Слезы лились и лились, заканчиваться не собирались. Когда она уже почти уснула от усталости, на улице включился фонарь, расположенный ближе всего к ее окну, и Лиза увидела на столе красивую фиолетовую коробочку с подарком. Вместо слез пришла злость, хотелось кричать, Лиза вскочила и посмотрела на себя в зеркало: лицо опухшее, глаз почти не видно, нос – размером со сливу и такой же фиолетовый.

Лиза вспомнила последние слова мамы: «будь умницей, Лизуша, не подведи нас. Это твой шанс на новую жизнь, лучшую, чем мы с папой когда-либо могли тебе дать».

«И это – лучшая жизнь?», – подумала Лиза и швырнула коробку с подарком в зеркало.

Завтрак получился унылым. Ева то и дело касалась пальцами головы и выпила три чашки кофе, Ольга мрачно смотрела в тарелку, Димка был бледнее обычного, под глазами у него чернели круги небывалых размеров, он ерзал на стуле, крутил стопами, будто домашние тапочки были сделаны из крапивы. Каждый раз, когда ножки стула издавали скрип, Ева морщилась и притрагивалась к вискам. Ольга злобно ела: так, будто каждый кусок нанес ей смертельную обиду и она была рада вгрызться в него зубами. У Лизы опять пропал аппетит. Она не собиралась запихивать в себя еду и, потянувшись за солью, специально задела стакан с соком так, чтобы все его содержимое вылилось в тарелку. Но это не помогло: у Нины была припасена еще порция.